23.03.20…г.

Вы что, уже подумали, что я какой-то особенный? Да нет! Я такой же болван, как и все. По крайней мере, говорю себе это часто. Доказать? Пожалуйста.
Родился, как все. Загугукал, как все. Детсадик. Школа. Первая любовь. Юность. Гитара. Институт. Бросил. Работа. Гитара. Чем не банальный ряд обычного неудачника и бездельника? Играю теперь на гитаре в кабаках. Где придётся, где платят. И жизнь у меня спокойная, относительно, конечно. Бывает, вино… девчонки… Тридцать разве возраст? Ну, побаловался пару раз более серьёзным, с кем не бывает? Но вчера…
Вчера я очнулся в лесу в пятидесяти километрах от города. Это что-то новое. Я всегда хвастался себе тем, что могу удержать себя в руках, когда другие валятся под стол, но ситуация говорила обратное. Либо я так надрался, что уехал хрен знает куда, либо меня чем-то накачали в ресторане. Дружки? Может быть. Среди музыкантов ведь немало людей, принимающих внутрь разные интересные соединения, это ведь ни для кого не секрет. Но то, что случилось, не походило ни на что, известное мне. Самое странное во всей этой истории то, что я уже с трудом вспоминаю, как ехал оттуда домой, не говоря уже о том, что я вообще не помню, как туда попал и что я делал последние две-три недели перед этим.
С большим трудом я выяснил, что среда, о которой я вспомнил в какой-то момент вчера, на самом деле закончилась четвергом почти месяц назад. Честно говоря, я испугался. Позвонил Максу. Говорю так вкрадчиво, спокойно, издалека: «Макс! А ты случаем не помнишь, как звали ту девчушку? Ну, помнишь, сидели в «Сити» недели три-четыре назад?»  А он мне: «Совсем сдурел, брателло? Ты чего опять наглотался?» Тут я совсем  со страху присел. Думаю, точно наркоты нажрался и что-то натворил.
- Ты ж её от себя не отпускал почти месяц!
Приехали! Здравствуй, Андрюша, - говорю я сам себе, - поздравляю тебя, ты - отец!
А Макс не унимается:
- Ты ж с ней как угорелый носился, всё визжал, какая она сногсшибательная! Что? Посеял её, что ли?
- Э… в некотором роде.
- Осёл! Ха-ха. Меньше надо дерьма жрать всякого. Ты ж знаешь, такие, как она, таких, как ты, на дух не переносят!
- Да ладно, ладно. - я успокоился и подумал - Значит, с девчушками кутил! Целый месяц! Ого! И как же она меня так закутила, что я ни хрена не помню?
- Ладно, брателла, я спешу. Не забудь позвонить Павлику, а то он уже вешается. Сколько можно работу прогуливать? Он твои справки скоро будет в рамки вешать вместо картин.
- Справки? - я совершенно естественно удивился, так как никогда не болел, и собрался уже возмутиться, как вдруг…
- Стоп! А ведь это не в первый раз! - мысль как иголка пронзила голову и ушла по прямой вниз, в бетонные перекрытия шести этажей подо мной.
- Что, что? - начал, было, Макс, но я прервал его.
- Да, да, конечно. Извини. Больше не буду. - сморозил я.
Короткие гудки. Пустота.
Значит, опять. Об этом страшно было думать. Я помню серые стены, разодранные тапки-шлёпанцы, укол с утра, укол вечером. И пустота… И страх. Тогда я имел неосторожность поделиться горем с ближними. В первый раз это была мать, во второй в стукачи записалась моя подружка. Значит, это случилось опять. Итого шесть потерянных месяцев жизни. Просто подарок для белых засаленных халатов. Но теперь я уже был тёртый калач. И, в конце концов, в этот раз я отделался всего месяцем. А это уже говорило о том, что я могу рассчитывать на полное избавление от моей напасти в очень скором времени. И никаких лекарств. Никаких слюней на пол. Никаких заблёванных унитазов. Я выдержу.
В первый раз было страшней всего. Последнее, что я помню тогда, это вагон и угрюмый проводник, забирающий мой билет. Я сел на поезд, уходящий на юг, в Анапу. Море, солнце… Подвернувшаяся халтура снабдила меня внезапно некоторыми финансами, а я уже тогда чувствовал, что если не отдохну, будет нервный срыв. Ну и… дело стало за малым. И вот я, перекинув рюкзак через плечо, с болтающимися на шее тёмными очками, открываю дверь в купе и… бездна. Пустота с лохматыми краями. Как сейчас помню свою расползающуюся улыбку, когда я взялся за ручку двери и приготовился сказать что-нибудь остроумное и смешное своим случайным попутчикам, таким же счастливчикам, как я. У меня даже осталось смутное ощущение, что какие-то двое там всё-таки сидели, но, возможно, я это сам себе потом придумал. По крайней мере, я очнулся через три месяца в десяти километрах от посёлка Кижи, лёжа ногами в ледяной воде. Я так и не смог себе объяснить, что я искал на лесном озере в северной карельской глуши, когда только что собирался ехать в направлении тёплого южного моря. Только позже выяснилось, что прошло уже достаточно времени, и чем именно я занимался всё это время - я понятия не имел.
Не думайте, я хоть и дурак, но уши у меня на месте, и о всяческих зомбированиях и гипнозе я наслушался. Ну, думал я, точно что-нибудь сделал эдакого. Наверно, убил кого, либо выкрал что-то… Потом думал: «Да нет… чушь всё это». Но ждал. Ждал, что вот сейчас раздастся звонок в дверь, войдут люди в форме и… всё выяснится. Нет, я не боялся наказания, я боялся неизвестности. Но никто не пришёл. И я пошёл сам к матери. А к кому ещё было идти? Вот тут я и потерял своего первого кумира. Звонок по телефону, вежливые вопросы, подпись какая-то на чём-то и… капельницы, капельницы, капельницы и… бездна… Пустота с лохматыми краями. Матери я больше не видел. Когда мои добрые мучители решили, что с меня хватит, по знаку невидимой, большой во всех отношениях, руки я был выпущен на свежий воздух прямо в пахнущий уходящим теплом парк без объяснений и без каких-либо наставлений. При расставании работники учреждения вели себя крайне вежливо, участливо, вкрадчиво улыбались и по-братски подталкивали в плечо к выходу.
- Всё? - не веря, спросил я.
- Всё. - улыбка, полная официального государственного участия, заслонила собой лицо, её производившее. Пластмассовая вежливость в обрамлении помады и белая окантовка. Очень стильно, официально.  Возможно, подойдёт к вашему офису?
Первый раз было страшно до чёртиков. Если кто из вас, дорогие читатели, хоть раз перенёс тяжёлую болезнь, надолго выбивающую вас из колеи жизни, особенно в годы школы или студенчества, то вы знаете ощущение, когда возвращаешься к прежним своим делам, разговорам, друзьям, и понимаешь, что всё это как-то неуловимо безвозвратно изменилось, хотя, вроде бы, осталось и тем же. Все на тебя как-то странно смотрят, недомолвки, … - «а-а… так тебя ж не было…», «ну, да… у тебя ж было…»  - и смущённое молчание. Это смущённое молчание посреди недоговорённой фразы убивает как разрывная пуля. И ты начинаешь ценить бескомпромиссный цинизм, что нередко встречается у людей жестоких. И они тебе кажутся милей всего со своим откровением: «а-а-а… так правда у тебя было… (следует точный диагноз)? Ну, круто!» - И ты чувствуешь себя счастливым. Почему? Да потому, что этот невоспитанный наивный и, может быть, слегка глупый человечек попросту не испытал к тебе жалости, тем самым вернув тебя на одну планку с ним. Жалость убивает. Жалость к больному затаптывает его в липкую грязь собственного ничтожества, откуда редкой птице удаётся если не взлететь, то хотя бы выползти отдышаться, чтобы начать путь наверх, к своим. Испытывающий жалость - убийца. Я испытал это на себе как никто. Были вопросы. Были косые взгляды уже потерянных, но ещё пока не осознающих это, старых друзей. Потеря любви. Пусть странной, не очень долгой, но кому быть здесь судьёй? Полный разрыв с матерью. Её я больше не видел. Дальние знакомые, до которых «это» ещё не дошло, согласились мне помочь на первых порах. Дальше как все, кто начинает заново жизнь. Новая работа, аренда жилья, покупка кастрюлей и тарелок, неприятности с милицией при оформлении документов, внимательные глаза с оттенком страха, и вежливая, переходящая в издевательскую, улыбка. Я давно не улыбаюсь сам. Меня заставили.   
Я удивлю вас. Друзья, точнее те, кто считает себя таковыми, считают меня очень весёлым и общительным человеком. У некоторых это даже вызывает абсолютно чёрную зависть, которая заискивающе подсматривает из уголков их глаз, пытаясь приметить секрет такой «неописуемой» популярности. Секрет, хм… Они его чувствуют, они знают, что он должен быть. Некоторым просто приятно общаться с человеком, у которого «не всё в порядке с головой». Это интересно, даже несколько модно. Они ищут в тебе чего-то нового для себя, их жадность до непознанного гложет их. Они чувствуют это непознанное, они знают, что оно должно быть. Другие же видят твою отстранённость от внешнего, твою лёгкую ироничность, и ошибочно принимая её за мудрость, начинают искать в тебе возможного советчика, учителя. Они ждут от тебя причины. Они чувствуют её. Они знают, что она должна быть. И она есть. Они все правы в своих ожиданиях. Но они не готовы ни увидеть, ни понять, что все их ожидания - это всего лишь колышущаяся лохматая нить на краю бездонного колодца. И мне в сотый раз приходится улыбаться им всем, потому что я не хочу оскорбить их ожидания. Да и люди, которые всегда улыбаются, как выяснилось, не вызывают ни у кого подозрений. Улыбающийся человек создаёт впечатление полного порядка и спокойствия. Всё это, конечно, мне на руку. Я постарался, насколько мог, поменять круг знакомых, и это оказалось тяжело. Тогда я принял решение оставить институт, в котором в тот момент учился, и начал поиски работы. Думаю, вы уже понимаете, насколько это занятие было тернистым. Мне задавали столько разных интересных, глупых, а порой и грубых вопросов, что часто мои нервы не выдерживали раньше, чем я получал какой-либо ответ. Строгие роговые очки в отделах кадров фабрик и заводов сменялись пропитыми багровыми носами школьных завхозов, сухие рукопожатия автопарков -  мокрыми шлепками ладоней в столовых и прачечных. Вся эта череда лиц уже грозила совсем потерять численность и сокрыть своё окончание в звёздной недосягаемой дали, как вдруг…
Больница. Да-да, именно те, что так постарались над моей судьбой, теперь сами брали меня в свои руки. Это было даже каким-то наваждением. На этот раз, огорошенный этим фактом (фактом того, что я вообще зашёл в это заведение), я сидел как истукан и практически не реагировал на вопросы в свой адрес. Уж не знаю, что там решила старшая медсестра, но я (о, чудо!) получил работу. Работу санитара. Что ж, жаловаться было не на что. Видимо, моё угрюмое и замкнутое поведение было принято за чрезвычайную решимость и твёрдость, поэтому я не подвергался в дальнейшем ни каким-либо проверкам, ни особым наблюдениям. Больница, находившаяся на проспекте Солидарности, была не ближним светом от дома, но время езды всегда можно было скрасить хорошей книгой, которую вечно не хватает времени прочесть, или хорошей музыкой, которую дарил жужжащий друг плеер из-за пазухи, или подумать над собственными композициями и песнями, которые тогда уже вовсю писались.
  Работа в больнице была отдельной историей, заслуживающей внимания. Она заставила меня многое пересмотреть по отношению к себе и другим, а также понять, что жизнь человека вообще есть вещь очень хрупкая и неопределённая. Такая она лёгкая, что её вообще можно считать не более чем «случаем». Да-да, именно случаем. Так обычно говорил мой товарищ по работе Юра. «Там какому-то случаю с шестого понадобилось подштопаться. Поехали, доставим к «дверям Господним». Юре было сорок, а может и пятьдесят. Большое количество алкоголя, принимаемого всю жизнь, иногда делает совершенно невозможным определение возраста. Несмотря на этот недостаток, он был жилист, хитёр, чрезвычайно здоров и главное добр. Хотя и циничен. Было в нём много от обычного русского деревенского мужика, которого вечно поучают коромыслами жёны, и от классического одесского вора, который в любой момент мог сказать: «Ну, типа, братки, мне пора, а вы как хотите».
Доставлять нам приходилось по-разному. Когда из «адского пламени» человека вывозили, а когда и на «последнюю экскурсию». Когда срочно в операционную бежали, (а бежишь ведь и знаешь, что сейчас и от твоей сноровки и умения тоже зависит многое), а когда можно было уже и не торопиться.
Одно понял точно. То, что было свалено рядами на столах в подвальных холодильниках, к людям имело самое далёкое отношение. Это отрезвляет и весьма неплохо. И добавляет юмору. Особенно, когда ещё не выработалась привычка, и нервы пошаливают изнутри, начинаешь во всех видеть эту «накинутую сверху оболочку», будущих возможных клиентов. И тогда ты со смехом наблюдаешь, как эти «костюмы» ходят по улицам, и как они лелеют эти свои «костюмы», подкрашивая их, одевая их во всё более дорогие вещи, хвастаются и гордятся друг перед другом этими самыми «костюмами». А некоторые доводят свой «костюм» до такого состояния, что прямо диву даёшься. Знали бы они, что обычно говорят о них те, кто их доставляет в последний путь, так одного этого бы хватило им, чтоб всю жизнь следить за собой. Я понял главное для себя тогда: я не могу быть просто этим куском пластмассы, которую на себе таскаю. Я отказывался быть им и чувствовал, что поступаю правильно.
В больнице меня никто особо ни о чём не спрашивал, поэтому всё шло хорошо довольно долго. С игрой на гитаре тоже шло всё лучше и лучше, песни писались сами собой, и я уже начал подумывать о том, чтобы перебраться с работой поближе к музыке, ну там… для начала, может, техником сцены или хотя бы гардеробщиком в кабаке, но тут… меня накрыло во второй раз.
К тому времени прошло уже два с лишним года с момента моей так называемой болезни. Я лишь иногда в плохую погоду, либо при скверном настроении вспоминал серые стены «жёлтого дома». К тому же я почти наладил свою личную жизнь. У меня произошла история с одной замечательной девушкой, которая привезла ко мне на работу молодого человека, который был сильно избит и хромал. Пока его чистили, мыли, обеззараживали и зашивали, я стоял у дверей «травмы» на подхвате и молча пялился в стену напротив, чем необоснованно заинтересовал девушку, которая сидела тут же в коридоре на кушетке. Честно говоря, я и не думал напускать на себя крутой угрюмый вид. Я просто отключился и думал над проблемой смены работы, либо ещё над чем-то неприятным, когда вдруг заметил, что на меня вот уже десять минут в упор смотрит это существо. А существо, надо сказать, сразу показалось мне подозрительным, хотя опасений и не вызывало. И вы сейчас поймёте, почему.
Она была совершенно не под стать своему спутнику. Если он был снаружи явным «быкующим» элементом со всеми вытекающими атрибутами, как то - стрижка «ёжиком», кожаная куртка на ватных плечах (при воспоминании о ватных плечах меня просто распирает от смеха) и соответствующий жаргон, то она была абсолютно эфемерным существом. Чёрные волосы, коротко подстриженные, открывали высокий лоб и немыслимые светлые глаза. А в глазах этих были испуг, доверие и наивность. Ребёнок. Уж не помню, как завязался у нас разговор, но когда выяснилось, что этому эльфу всё же стукнуло за двадцать, я слегка успокоился. Потом, в конце разговора, она спросила, а можно ли сюда позвонить, если возникнут вопросы по пострадавшему. Я ей сказал: «Конечно». И тогда она предложила, что, мол, будет лучше, если она будет говорить, если что, через меня непосредственно. И я дал телефон поста, объяснив, когда я дежурю. Ну, а потом всё как в обычном польско-французском фильме. Цветы, кино, книги, «поздно ехать домой», ещё одна тарелка на полке. Она осталась у меня жить. Что ж, подумал я, это к лучшему. По крайней мере, есть кому помочь, если что. Да и Катя, как, оказалось, её зовут, не испытывала неприязни к домашней работе. У меня утром был чай и чистые носки, а вечером у меня было с кем поговорить. Это было хорошо… пока не случилось «это». Конечно, я ничего не мог ей доверить из случившегося со мной ранее, поэтому, когда я в очередной раз был застукан самим собой, лёжа на краю песчаного обрыва, и понял, что «это» случилось опять, я сразу, как только стала восстанавливаться память, вспомнил о ней. Мне повезло на этот раз больше, чем в первый. Это было ближе, а точнее внизу под обрывом текла река Оредежь, и место, где я очнулся, называлось Вырицей. Соответственно мне нужно было преодолеть всего лишь какие-то 80-100 километров до дома, а не тащиться, как в прошлый раз, из Кижей через всю Карелию. И я абсолютно не понимал, каким образом там очутился. Спустя несколько недель стали возвращаться куски каких-то разговоров с Катей, какие-то звонки по телефону, всё очень смутно. Катя куда-то, по-моему, уходила, а потом… хотя всё это я уже вспомнил, конечно, в своей родной больнице, куда меня, по словам врачей, Катя и сдала. А может оно к лучшему? Я не сердился тогда. Понимал, что она из страха за меня это сделала. Тем более, когда она мне рассказала про последние два месяца моей жизни перед «отключкой», я совсем пал духом. Последние три недели она не видела меня вообще, а до этого творились такие вещи, что я сам засомневался в собственном рассудке. Она говорила, что я приносил домой какие-то камни и кричал, что нельзя их трогать, пропадал по два-три дня, потом вдруг появлялся, чтобы в следующую секунду броситься к окну и вылезти через него на улицу по бельевой верёвке, чтобы опять пропасть на два дня. Когда она последний раз пришла меня навестить в больницу, я спросил её, а что, камни всё так и лежат где-то дома? Она сказала, что их больше нет, и куда они делись, она не знает. Возможно, я сам их куда спрятал, да забыл? «Дорогие были камни-то?» - спросил я. Она заплакала, взяла свою сумку и вышла из палаты, чтоб больше никогда не вернуться. В дверях она обернулась и произнесла: «Дурак! Это были… это были…», - она запнулась и всхлипнула, - «булыжники!..». Она убежала, и ещё с полминуты был слышен шорох её ботинок по полу в коридоре, пока она шла к выходным дверям, а может я всё это уже потом придумал?
Мда. Катя мне поведала совсем немного. Но тогда мне и этого хватило. Я всерьёз испугался за свою голову и с участием принял все лечения, коим меня подвергали мои белохалатные «братья и сёстры». Потом, правда, вспомнил кое-что. Помню, сидел за столом, читал что-то, Катя вроде собралась куда-то, а…а… ну да, в магазин. Спросила, что купить к чаю, а мне и ни к чему было. Я ведь зелёный только пью и без всего. Так уж с детства повелось. Ну, я сижу за книгой, а она звенит ключами, выходит. Хлопает дверь. И вот тут меня что-то кольнуло. Я инстинктивно обернулся посмотреть на захлопнувшуюся дверь, как вдруг увидел… кого?… ну… ну кого? Нет, кто-то там был. И это была явно не Катя. Может, их было двое?… Не помню дальше. Дальше только бездна. Глубокий гудящий колодец. Бездна с лохматыми краями…

Лифт. Лифт не работает. Хм. Странно. Сегодня же работал. И даже не гудит. Ладно, пойду пешком. Чёрт! Как в дверях-то сердце прихватило, аж дыханье спёрло. А вроде бы молодая я ещё для таких дел. Хм…На лестнице тихо. Ни души. И страх какой-то липкий навалился, отчего - не пойму! Ох, Слава Богу, кто-то навстречу поднимается, хоть поздороваюсь с человеком. Эх, не дошёл, где-то внизу на этаж зашёл… а на какой?! Там же и нет уж ничего? Ведь уже первый! А почему он тогда поднимался?! Вот проклятье, да что это я?! Надо на улицу быстрее… Вот сейчас дверь толкну и… ой, какие котятки чёрные у двери сидят! Красавцы! Давай, поглажу тебя… куда же ты? Стой, ну куда?… Ой… блин, нога, что ли, зацепилась? Шмякнулась-то я неплохо, аж дверь на улицу своей спиной открыла, хорошо хоть в снег выкатилась, а то могла бы и в грязь. Ну ладно, надо дойти до магазина и обратно. Что-то нервы у меня сегодня расшатались. А вороны-то вон как сидят, смеются надо мной. Вон две засели прямо у подъезда. Вижу-вижу. Ну и сидите себе… Ой, простите, я задумалась… хм… ну, грубиян! Вообще, блин, странно. На улице ни души, а он прямо со мной столкнулся. А… собственно, куда он делся?… Что-то я до угла дома уже минут семь иду… бред какой-то… и подташнивает… страшно чего-то… вроде как-то всё не так… ну не могу же я до угла идти полчаса? Тут всего-то шагов двадцать… вот, раз скамеечка, два скамеечка… блин, опять этот столб с сеткой… стоп! Я ведь его уже проходила… стоп!… ой, нет… лучше не останавливаться!… может я сплю?… да какой там!… может позвать кого?… так ведь нет никого… блин, Катька, спокойно… вон там за углом магазин… три минуты ходьбы, и ты там… там люди… всё нормально… просто я что-то не в себе… и голове что-то дурно… тошнит… опять эти котята… или другие?… эй, котятки!… маленькие, пушистые, вы не знаете, как мне тут, дуре, до магазина дойти… ой, извините, бабушка, я это… да-да, конечно… нет, всё в порядке, да я с котятами… как с какими?… ах, впрочем… ничего, я сама… спасибо… мне бы в магазин… ах, я уже в нём? Спасибо, простите…   

Реабилитация проходила лучше. Был опыт. Трамваи гремели своими подножками-подвесками, на улице распускались лица посеревших за зиму пенсионеров, а я мотался в поисках работы. Две «психушки» за плечами - это не самый лучший момент при рекламе своих качеств. Инспекторы на бирже труда произвели на меня неизгладимое впечатление. Я оказался посреди людей, которые с лёгкостью бросались помочь мне найти место работы, но чуть появлялись сложности, с той же лёгкостью разводили руками. Вообще, лёгкость была им присуща во всём, я это потом понял. Лёгкость как средство жить. Аэрозоль. Спрыснуть вас слегка моей лёгкостью? Вот видите, как нам всем легко? Вам тоже сейчас полегчает! Не полегчало? Фи… следующий! Ещё я тогда же заметил, чем отличаются наши работницы официальных служб от их зарубежных коллег, ну, тех самых… официанток, агентов недвижимости, секретарш, инспекторов биржи труда, но в зарубежном кинематографе. Я понял эту разницу. У нас все эти работники официальных служб забывают, что они в первую очередь женщины. Вот я сидел, смотрел на это пластиковое пугало с закрученными белыми химическими кудряшками в сером пиджаке, как у моего дедушки, только там, где у моего прародителя висели ордена и медали, у этого чучела висел большой белый значок с надписью «муниципалитет города Санкт-Петербурга», и улыбка температуры нелётной зимней погоды. Ярко-красная помада, сразу выдающая в женщине неудовлетворённость естественных желаний, ещё больше оттеняла витиеватые дужки её очков.
- Хорошо. Мы ещё пошуршим пальчиками, - она (точнее «оно», наверно) улыбнулась своему удачному, как ей показалось, каламбуру. - Если что появится, сообщим.
Я хотел ответить на её «сообщим» традиционным Винни-Пуховским: «Будь здорова», но сдержался, поймав это замечание «за хвост» уже на выходе изо рта.
Как всегда, помощь пришла с неожиданной стороны. Мои ковыряния в струнах были замечены старшим менеджером «арт-ресторана», и все мои несчастья мгновенно были мной забыты. Я оказался в совершенно новой для себя обстановке, окружённый таинственными законами шоу-бизнеса, коктейлями с зонтиками и фруктами, голландскими и итальянскими матросами. Все ко мне относились как к почётному человеку. Никаких вопросов. Улыбчивые девчонки-официантки, бармены со свежими лицами - всё было вроде бы в порядке. Играть к тому же пришлось не попсу, хотя я и на это был уже готов, но блюз. Хороший старый блюз. Это было мне по душе. Да и состав у нас был замечательный. Барабанщик Витя, никогда не снимавший ни тяжёлых ботинок, ни берета, всегда настолько увлекался музыкой, что когда все уже заканчивали композицию, то он с удивлением на лице всех обводил взглядом, как бы говоря: «Что, уже всё?! А я только разошёлся».
Басист Стас меланхолично покачивался в углу. Означало это, что у него сегодня плохое настроение. Когда у него что-либо случалось (ломалась машина, ссорился со своей подружкой, или с похмела), то он занимал позицию «игрального автомата» и оттуда тихонько бурчал. Но когда вдруг сияющее солнце удачи посещало его, блюз плавно переходил в истеричный рок-н-ролл и даже более. Стас нещадно дёргал струны и прыгал, словно хотел, чтобы и его гитара разделила с ним радость сегодняшнего дня.
Пел у нас Рома. Рома был чрезвычайно обаятельным человеком. Пел успешно на английском и испанском. Сам он был парнем не особо общительным в жизни, но с клиентами ресторана всячески старался поддерживать контакт, разговаривая с ними между номерами. Часто он специально подготавливал заранее какие-то шутки и анекдоты, чтобы развеселить публику. Работу  свою он знал великолепно, за что его чрезвычайно ценили.
Ещё в коллективе присутствовал скрипач Макс. Он всегда был как фокусник, напичкан разными шумелками, звякалками и прочими странными предметами перкуссии. Когда он не играл на скрипке, то в ход шёл весь его волшебный арсенал. Макс у нас был любимцем девчонок, как, впрочем, и все скрипачи, которых я знал когда либо.
Ну и я сидел на своём месте, справа от барабанщика, и мучил свой старый «Telecaster». Начальство за нами следило так себе, да и поводов особых мы не давали. Играли на совесть. Самим нравилось. Вообще-то, на работе не особо приветствовалось распитие спиртного, но бывало, что угощали клиенты ресторана, и тогда отказаться было нельзя. Обидеть клиента? Ни-ни… И вот тогда начиналось истинное веселье. В ход шло всё, что мы знали самого угарного. «Led Zeppelin» и «Who»,  «Motorhead» и «Dire Straits»… Улыбки у всех до ушей, клиенты на ура выдавали такого гопака, что даже хозяин иногда приходил посмотреть на это интернациональное представление.
Я быстро влился в коллектив. Сказался многолетний опыт игры по друзьям. «Джемовать» на кухне я давно привык, а здесь было почти то же самое. Важно было с ходу подхватить. Если кто-либо подходил и просил что-нибудь сыграть, было позором не знать «пьесы», если, конечно, это было из нашей области.
- Братцы. Сыграйте «Guns’n’roses», ну эту… ну… про любовь! Ну, помните? Там невеста, церковь, пацаны…
Так было часто. Ну и, конечно, Рома многозначительно подмигивал, руку в колечко… о’кей! И с совершенно серьёзным видом подходил к нам и говорил: «Парни. Тут товарищ нахлобучил лишнего. Ему бы «хардец про любовь». Витя кивал, и, хохоча весь внутри, шептал: «Три… четыре…» И мы молотили по гитарам в соль-мажоре, чтоб погромче да пожёстче, а Ромка выдавал смесь «португальского с финским», то есть просто истерически орал полную абракадабру. Причём все строили решительные физиономии так, что весь зал трясся от смеха, и лишь несчастный пьяненький мужик, заказавший «тяжёлый романс», стоял на коленях на полу, простирая руки к небесам, а в частности к потолку, и подпевал счастливый на абсолютном серьёзе.
Казусов хватало тоже. Особенно в этом отношении везло нашему «дятлу» Вите. Он иногда умудрялся выполнять такие шоу-трюки, что Рома был вынужден конфузиться перед хохочущим залом, оборачиваясь посмотреть, что же произошло? Вите «везло». Встав посреди песни со стула, держа палочки вверх, он как то решил «по-модному» завести людей и начал ритмично стучать ногой, чтобы все, хлопая в ладоши, поддержали его, и как только они действительно захлопали, торжествующее выражение на его лице сменилось мгновенным испугом, и он плашмя упал назад, спиной в портьеры, которые висели там не первый год и поэтому тут же его накрыли под общее веселье. Конфуз.
- Увлёкся! Они ж захлопали! Ну, я подумал «э-эх, сейчас каак року дадим!» Но, видать, сразу за всем не уследишь… Вот, равновесие потерял.
Или когда мы репетировали «торжественный» выход на сцену, он из пафосного зрелища сотворил комедийные пляски. Витя должен был первым из-за «кулис» (а в реале из-за портьер) выйти на сцену, сесть за барабаны и потихоньку начать наигрывать, чтобы мы потом к нему присоединились. И вот… Тишина. Ложки-вилки звякают… Витя с довольным лицом поправляет галстук на рубашке, оборачивается к нам с видом преуспевающего джазмена и со словами «Явление первое» делает шаг из-за портьеры, но… задевает носком ботинка оставленный кем-то шнур и на одной ноге пропрыгивает всю сцену поперёк и исчезает с другой стороны за портьерой. Понятно, что остановиться он не мог, ибо инерция падения влекла его драгоценный нос на стыковку с полом. Но сами понимаете, со стороны это выглядело, как попытка имитировать Чарли Чаплина в пятисекундной сценке. В общем, «аншлаг» был полный.

- «Витя, Витя»… Надоел! Думает, ему всё можно. Мы тут пахали как Папа Карло. Что, Андрюха самый основной, что ли? Я тут, понимаешь, барабань как на плацу, а он отдыхать будет!? Три с хреном недели не появлялся, а нарисовался с тихим скромным «извините». Ну-ну. Нет, я понимаю, у всех бывают проблемы, так хоть бы сказал, мол, парни, я пропаду тут на недельку-другую. Так хоть замену бы нашли. А то, вон, выкручивались тут, как хрен знает кто. Ботинки вот скоро совсем накроются, эх… Хорошие были! А он… эх… Куда прёшь?! Ты что, не видишь, красный? Совсем с ума посходили!

03.04.20...г.

Неожиданно для себя я два дня  почти не вспоминал происшедшее со мной. Я работал в кабаке, как всегда, и работа, хотя и была не очень напряжной, но всё же выматывала меня. Мы играли ночами, поэтому на самокопания времени не оставалось. Да и нужно было ещё выучить кучу материала, который всегда пополнялся. Что поделаешь, кабацкий музыкант должен держать себя в форме. Сегодня я пришёл под утро. Не хотелось тратить денег на «тачку». Их, денег, и так было в обрез. А ночная поездка с канала Грибоедова до Нарвской стоила немало. Поэтому я решил посидеть в ресторане до шести утра, да ещё и хряпнул с каким-то норвежским матросом за «дружбу народов», хотя сто раз говорил себе не пить на работе. Поэтому я пришёл, залез в душ и сразу повалился на матрац. Сплю я на полу, даже сам не знаю, почему. Не выношу мягких кроватей и всего такого. Равно как и подушек. Так и завалился, как был, замотанный в полотенце, и вырубился.

Сон у меня всегда был беспокойный. Мне часто снились какие-то мрачные подвалы, подземные тоннели, подъезды, и всё это всегда было каким-то обшарпанным, полуразвалившимся. И я, как крыса, бегал по этим тёмным закоулкам и искал выхода. Вот и на этот раз я брёл во сне по шпалам где-то в тоннеле (видимо, метро) и заглядывал в двери, которые встречались на пути. Всё выглядело брошенным, и хотя я не ощущал своего тела, но чувство спёртого воздуха всё же странным образом давило меня. Я открывал пару раз какие-то железные дверцы и видел за ними длинные коридоры с аварийными лампочками.
Пару раз я замечал стоящих у стен людей, но я уже был научен опытом общения с подобными персонажами сна. Они обычно либо исчезали, как только я обращал на них внимание, либо грубо «отшивались» мной. Затем я неожиданно вышел из трубы. Освещение, правда, было тусклым. Свет нехотя лился от пары ламп дневного света на потолке зала,  куда меня привели рельсы, по которым я и  шёл всё это время. В полном одиночестве я стоял посреди огромного то ли ангара, то ли станции, и краем глаза вдруг заметил искорку в дальнем конце. Она дрожала и металась. Я с узнаванием бросился к ней, и она полетела впереди меня. Я бежал за ней, но расстояние между нами не изменялось. Я уже не замечал изменений, происходящих вокруг с предметами, и полностью поглощённый мерцанием светлячка, нёсся вслед, пока неожиданно его свет не только остановился, но и полетел на меня, увеличиваясь в размерах, да так быстро, что я не успел среагировать. Его сияние накрыло меня огромным шатром… и превратилось в операционную лампу надо мной. Я понял, что лежу на столе под простынёй и не могу двинуться. Я заорал от страха и… проснулся. Светильник, который я забыл погасить, горел надо мной. Я с облегчением выдохнул, выключил свет, и несколько успокоившись, снова заснул… и снова пошёл во сне по нескончаемым коридорам. Искать выход.

День Эола, Сезон Дождей

Бой часов, занимавших весь угол моей комнаты от пола до потолка, поднял меня. Я медленно вытягивал сознание из Сна, как меня и учили Учителя, распространяя его медленно в стопы ног, затем в голени, бёдра, потом выше и выше, и в последнюю очередь в глаза. Глаза открылись и спокойно отметили свет из окна. Картина Сна оставалась перед ними, как и положено было, пока я осознанно не вдохнул первый раз в бодрствующем состоянии. Я не торопился этого делать. Я знал, что у меня есть две минуты задержки дыхания в запасе, и я должен успеть разобрать и запомнить детали Сна. Ведь от него зависело моё продвижение по Пути. И хотя мне было всего пять лет, я уже довольно неплохо владел техникой проработки и моделирования будущего. По крайней мере, своего, как и положено Мастеру, коим я должен был стать, если, конечно, выдержу курс.
Зелёный ковёр, достаточно жёсткий, чтобы заниматься упражнениями, покрывал пол в моей  комнате. В узкую бойницу с такой высоты было видно только небо. Даже облака, когда становились тяжёлыми, наливаясь водой, проходили иногда ниже уровня моего окна. Но сегодня светило солнце, и я с чувством беспричинной радости смотрел в нагретую синеву неба, подёрнутую высотными перистыми облаками. Я вытянул ноги, стараясь отодвинуть свои пятки как можно дальше, и потянув носки ног на себя, несколько раз проделал «огненное дыхание», быстро и резко вдыхая и выдыхая животом. Прежде чем подняться с циновки, которая покрывала лежащий под ней мешок с зашитыми в него травами, нужно было ещё потратить несколько минут на растяжку всех мышц и суставов. Я должен был в течение дня быть готовым к любым испытаниям. И хотя серьёзные испытания мне пока не грозили, (я ведь был ещё маленький), но всё же я старался всячески подражать взрослым Мастерам. Закончив с этим, я кувырком прокатился с циновки на пол. Циновка с мешком лежали на полу, как и положено, и мне было важно отметить тактильное ощущение смены поверхности под собой. Затем я встал и огляделся.
Всё было на месте. Ничего за время Сна не сместилось. Столик висел в воздухе рядом с часами, и на нем, на стеклянном подносе, лежали прозрачные шарики и пирамидка для занятий  по фокусированию внимания. В дальнем углу комнаты была ниша с моими вещами. И хотя любой Мастер мог бы мне достать любую вещь в мгновение ока из любой точки вселенной, просто определив в уме её параметры, всё-таки каждому Ученику надлежало иметь стратегический запас. На случай неожиданного перемещения куда-либо по неопытности обращения с Силами. Ведь каждый знает, что вещь, непосредственно связанную с тобой, пропитавшуюся твоим духом, достать в принципе легко, а на выдёргивание из реальности произвольной вещи у Ученика может и не хватить Сил.
Я сел на пол и сложил ноги в «лотос». Закрыв глаза, стал проверять пядь за пядью всё своё тело на предмет сбоя в работе органов, нервов, костей и прочего. Не прошло и десяти минут, как я услышал шаги, приближающиеся по каменному полу. Это было проявлением такта и этики, потому как любой из нас мог ходить бесшумно по любой поверхности, а при необходимости просто переместиться в любое место в пределах Замка. Для этого нужно было только знать энергетическую карту здания, чтобы не пересечься с каким-нибудь Сторожевым Лучом или чужеродной энергией, ведь замок был напичкан самыми разными предметами, принесёнными Бог знает откуда, и многие из них были сосредоточением Сил, с которыми Ученику было и не справиться. Поэтому для телепортации нужно было знать маршрут, огибающий все эти невидимые ловушки, чтобы сворачивать пространство по чистой от влияний линии.
Стук в дверь. Ну, это уже было совсем чем-то из ряда вон выходящим.
- Аоум! - вошедший откинул капюшон в знак Чистоты Намерения. Им оказался Халла, один из слуг Замка.
«Слуга» было понятие, конечно, относительное. Слуги в замке были не нужны. Просто некоторых провалившихся на экзаменах Учеников переводили на время в ранг «третьей руки», то есть помощников при различных делах и для особых поручений.
- Аоум! - отозвался я.
«А» означало верхнюю Сферу Зарождения Реальности, «о» и «у» означало Настоящее и, соответственно, работу над собой в настоящем и «м» означало нижний Предел Разрушения. Поэтому этим приветствием пользовались только те, кто имели власть над временем и способность менять по своему желанию направление своего Пути.
- Локи, тебя ждут в Зале Плоскостей.
Халла вышел, прикрыв дверь. Прощаться в замке было неуместно. Словом «Аоум» человек сразу говорил и «здравствуй» и «прощай», определяя во времени границы общения. Ведь никто не знал, сколько ещё мгновений судьба тебе оставила до Последней Черты, поэтому Ученика сразу учили воспринимать действительность в моменте «здесь и сейчас». Конечно, мы занимались прогнозированием и моделированием своего будущего, но вмешательства сверху никогда не исключались.
Я оделся в свои цвета. Серые шорты были уже затасканы и вытерты, но я всегда больше доверял старым проверенным вещам. Серая майка без рукавов, вся штопанная, но зато удобная и достаточно продуваемая, чтобы не стеснять тело. Серый. Цвет неопределённости и нейтральности. Цвет Проводников. Ученик с момента поступления  в обучение сразу проходил тесты по определению его сущности, его реализации. Многие попадали на первый этаж в обучение ремеслу Воина, многие на второй, чтобы стать Выносящими Решение, меньше ребятни попадало в учение к Навигаторам, мне же досталась редкая возможность увидеть шахматные коридоры седьмого этажа и обитающих там Проводников. Ремесло Проводника заключалось в нахождении возможности изменять реальность в экстремальных ситуациях и в прокладывании путей между Системами. Во Вселенной существует немыслимое число миров, и многие из них были настолько закрыты собственным  негативным зарядом, что проявление в них своих Истинных Возможностей становилось практически невозможно. Из-за этого многие подданные Систем попадали там в ловушки и подавлялись местной средой. Это грозило им вечным пленом, если не гибелью. Чтобы вытащить их оттуда, нужны были мы.
Потянув руку, я открыл дверь и выглянул в коридор. Никого. Раннее утро хранило свою звенящую тишину. Странно, я давно заметил, что даже если люди одинаково ведут себя в течение всего дня, всё же сама атмосфера раннего утра или позднего вечера заметно приглушает все звуки и действует успокаивающе, что даёт дополнительное преимущество при необходимости скрыть свои действия или самого себя. Я неслышно скользнул на раскрашенные поочерёдно чёрным и белым клетки пола и направился к галереям, связывающим жилые башни с главным зданием.

6.04.20...г.

Темнота нарушилась. Сначала проявились яркие пятна сиреневого и розового цветов, затем появились формы. Сперва просто кубы и ползущие мимо тягучие реки, состоящие из маленьких шаров, потом всё это гармонично перетекло в подобие улицы с домами. Теперь я стоял на автобусной остановке, рядом стоял отец.
- Ничего. Скоро придёт. Не устал? - спросил он.
- Нет, - машинально ответил я, успевая понять, что светит яркое солнце, и мы где-то за городом. В ту же минуту я осознал, что действительно мне очень хорошо. Я был полностью расслаблен и даже немного заторможен. Мысли текли вяло и неразборчиво.
- Автобус! - отец шагнул к краю дороги, и вдруг всё смазалось. Я увидел себя за школьной партой.
- Карандаш есть? - спросила меня соседка по парте.
- Ленка? - удивлённо подумал я. Ну, конечно. Я в пятом классе сидел с ней, мы даже, помнится, обменивались какими-то календариками.
- Эй, ты нормально себя чувствуешь? - спросила меня Ленка, растворяясь в воздухе, словно мыльный пузырь. Странно, но все эти несоответствия довольно вяло воспринимались моим сознанием и не вызывали никакого удивления.
- Сплю, - подумал я, с удовольствием потягиваясь…
Чем потягиваясь?! Я моментально ощутил своё тело. Мозг ухватил ощущение рук, затем ног… и всё моё расплывчатое видение вдруг сложилось в белое поле с трещиной посередине.

Эй, да это же потолок! Квадраты и кубы в поле моего зрения неожиданным образом сложились наподобие мозаики в белый потолок с трещиной посредине.
- Я что, умер? - неожиданно для себя самого задал я вопрос, одновременно вспомнив, что я могу и говорить.
- Банально! - услышал я сбоку, и в этот момент мой ум опознал картинку. Это точно потолок! Верх и низ тут же заняли свои места, сориентировавшись внутри моей головы.
Я повернул голову набок и увидел… Сан Саныча, сидевшего на табуретке, всё ещё в своём чёрном пальто. Тут я с ужасом понял, что лежу в ванне, голый, в холодной воде, в совершенно незнакомом месте.
- Сплю! - уверенно сказал я в надежде, что Сан Саныч сейчас растворится, и я действительно проснусь.
- В принципе, да, - ответствовал Сан Саныч, ни коим образом не выразив желания исчезнуть, - смотря, что именно ты имеешь в виду.
- Что имею, то и введу! - съюморнул я, не ожидая сам от себя такого. Собственная шутка вызвала во мне припадок смеха, и благодаря этому трагичность и непонятность ситуации отодвинулась куда-то вглубь.
- Он шутит! Хм, отличная реакция! - Сан Саныч поднялся с табуретки, которая стояла у края ванны, и, обернувшись к двери, добавил, - нет, Ли, ты только посмотри на этого отмокшего заморыша.
Ли! Это имя вспыхнуло внутри меня, и вдруг меня прорвало. Поток воспоминаний хлынул из глубин памяти и даже не дал времени обидеться на обращение ко мне. Голова словно лопнула, и из неё посыпались на манер старых ёлочных игрушек разные затейливые картинки и лица. Господи, чего там только не было! Узорчатые мосты, бескрайние поля огромных цветов, какие-то твари с совершенно невозможными мордами, облака цветного газа…Вся эта мешанина просто плыла сквозь меня, не задевая эмоций, но оставляла непонятный след в памяти. Мозг фиксировал всё сие, словно загружаемую программу. Ли. Что-то связано было у меня с этим именем…Оно было близко, но скользило всё время мимо…Я не мог поймать эту часть падающей на меня реальности. Вещи и сцены из жизни проносились мимо, зависая на некоторое время передо мной, словно я был Алисой, летящей в кроличью нору.
Было и приятно, и страшно одновременно. Чувство времени совершенно растворилось и обиженно отступило куда-то назад, в неосознаваемую тьму. А я, как аквариум, тонущий в океане, отражал всё стенками, будучи и сам этим же внутри. Глупое ощущение одновременной разделённости и единства приводило меня в состояние пассивного смеха. Я падал и смеялся… падал и смеялся…И было легко и бесконечно… И посреди этого колодца вдруг отворилась дверь… и я вспомнил.

День Лаоми. Сезон Лезвий.

Формы только что определились. Мы стояли посередине зала какого-то супермаркета или выставки. Народ сновал туда-сюда, не удостаивая нас внимания. Я привычно коснулся рукой своих серых шорт и краем глаза заметил с удовлетворением, что Рой сделал то же самое со своей жёлтой футболкой. Тактильные ощущения вернулись. Реальность стабилизировалась.
- Вы проявите себя сами, где хотите, подтвердив команду, - раздался голос сзади, - помните только, что люди не должны видеть вас в момент появления. Иначе вы вызовете возмущение среди местных жителей, а вы знаете, к чему это может привести.
- Чудес нет, и быть не должно! - заученно пробормотал рядом стоящий Рой.
- Зубрила! - отметил я, толкнув его в бок.
Быстро оценив ситуацию, мы переместились по закоулкам. Я выбрал примерочную для одежды, находящуюся подальше от посетителей. Выждав секунд пять, я послал команду, щёлкнув пальцами, и все ощущения чужой реальности сразу нахлынули на меня. Гул голосов, топот множества ног и шум улицы… Отдёрнув занавеску, я вышел в просторный холл с витринами.
Хм, первый самостоятельный переход. Сейчас я должен буду показать, что не зря провёл время в Замке. Я направился через центр зала, чувствуя, как заученные истины закопошились в мозгу.
- Ничего нет. Всё есть модель. Я сам её создаю.
Я сконцентрировался на входной двери, и, игнорируя окружающее, направился к ней. Люди, как и положено им было, не обращали на меня внимания и совершенно естественно освобождали мне дорогу. Открыв дверь, я вышел из здания. Ух! Неизмеримой глубины небо сиреневого цвета освещалось яркими всполохами. Зарницы разных цветов пробегали по нему во всех направлениях.
- Не пялься, как баран! - грубо оборвал я себя, - сосредоточься, то ли ещё придётся увидеть.
Внутренние часы в моей голове начали отсчитывать секунды.
- Так, хорошо, - сказал сам себе я, - за углом будет женщина с синим пакетом.
Пройдя через площадь с громыхающим над ней небом, я  свернул в подобие стеклянного тоннеля. Там, у витрины стояла женщина. В руках у неё ничего не было.
- Спокойно! Время! - вспомнил я и задержал дыхание.
Она неуклюже оступилась, и синий свёрток вывалился у неё из-за пазухи.
- Бумага! – я продолжил складывать мозаику, с облегчением отмечая, что Путь начат.
Из свёртка посыпались бумаги. Я выбирал наиболее приемлемые и простые образы. Это было надёжнее. Просто бумаги. Не важно, какие и почему. Стихия была взята.
- Бумага дружит с деревом, - заученно утвердил я Ход, - нужно усилить эту позицию.
Женщина с пакетом оглянулась и, увидев рядом деревянную скамейку, села на неё и стала разбирать бумаги. Я, не смотря на неё, прошёл мимо.
- Ветер дует справа, стало быть, восточный, - быстро сориентировался я.
Стороны света были вложены в меня настолько глубоко, что поддавались определению сходу, без труда.
Я повернулся спиной к ветру и зашагал по улице, приняв таким образом Белую Сторону Движения, как и подобало мне. Ученик, имеющий в своём внутреннем спектре чёрный цвет, пошёл бы навстречу ему, подтверждая свою Чёрную Структуру Противоположности, но для меня путь лежал налево, ибо ещё при принятии меня в Замок, пройденные мной тесты подтвердили мою причастность к Свету. Ощущение клубка в животе стало нарастать. Человек в чёрной одежде преграждал мой путь, переходя улицу. Окинув взглядом всю картину в целом, я увидел белую дверь справа от меня, ведущую, видимо, в какую-то лавку. Подняв с земли веточку дерева, «случайно» оказавшуюся под ногами, я свернул в эту дверь. Толкнув её, я прошёл в помещение и незаметно щёлкнул пальцами, подтверждая команду склейки восточного ветра, бумаги-дерева и белого цвета. Это оказалась лавка, торгующая скобяными товарами. Гвозди, шурупы и прочая металлическая строительная мелочь покрывали полки.
Что-нибудь интересует? - спросил меня продавец, одетый в зелёную рубаху, начинающий толстеть средних лет мужчина в очках.
- Зелёный. Цвет Чистой Незамутнённой Силы - пронеслось у меня в голове.
Я лихорадочно одним движением облетел глазами прилавок, и, наконец, увидел то, что было нужно.
- Можно, я взгляну на этот степлер для бумаги?
- Тот, с краю?
- Нет, зелёный. Вон там… да…
Получив степлер, я для виду повертел его в руках и вытащил из кармана «случайно» оказавшиеся там деньги. Естественно, их было ровно столько, сколько стоил товар. И хотя продавец сейчас видел перед собой обыкновенного слегка задрипанного парнишку, я знал, что уже нахожусь на Нижнем Уровне Лабиринта на его Восточной Касательной, и поэтому имел доступ к тому, чтобы смоделировать Силами Лабиринта такую малость, как нужную мне сумму денег.  Даже не посмотрев, что же за деньги я вытащил, я положил их на прилавок, тем самым подтвердив своё доверие к Лабиринту. К тому же такая роскошь, как разглядывание незнакомых средств платежа, мне грозила тем, что, во-первых, я бы растерял часть Силы на удивление ненужной мелочью, а во-вторых, вызвал бы подозрение у продавца.
- Прошла минута и пятнадцать секунд, - отметил я, выходя из магазина.
Оглядевшись, и не заметив ни одной подсказки, я остановился и прислушался. Когда положенные «минута пятнадцать» прошли, я услышал еле слышный крик птицы. Подняв голову, я увидел белую птицу, скрывшуюся за одним из домов в конце улицы. Зажав в левой, принимающей энергию, руке степлер, я двинулся в этом направлении, ускоряя шаг, так как краем глаза заметил бегущего туда же по другой стороне улицы человека. Понятное дело, что человек спешил по своим делам и даже не подозревал, что вызванные мной Силы Лабиринта заставили его в нужный момент ускорить движение, создав для этого определённую ситуацию в его жизни. Мысленно улыбнувшись невидимому узору Лабиринта, я щёлкнул пальцами, подтверждая увиденную подсказку, и перешёл на лёгкий бег, не заметив при этом, что в конце дома, за которым исчезла птица, меня уже ждали двое человек, один из которых наблюдал за моими действиями с удовлетворённой улыбкой, а второй - со смесью интереса и восхищения. Ещё пол минуты прошло, прежде чем я поравнялся с ними. Перейдя на шаг, я собирался завернуть за угол, как вдруг они, стоявшие в этот момент ко мне спинами, обернулись и пошли за мной. Я почувствовал это спиной, и, не оглядываясь, как и было предписано Правилами, продолжал естественно и спокойно идти.
- Не оборачивайся, Локи! - от голоса Учителя я вздрогнул на ходу. - Ты всё правильно сделал, и сейчас уже достаточно глубоко вошёл в Лабиринт. Я уверен, что ты сможешь сам выйти отсюда.
Я знал, что Учитель по уровню свечения вокруг меня, видимого ему одному, без труда определил, где, в какой части Лабиринта я нахожусь.
- У нас возникли непредвиденные обстоятельства, - продолжил он, зная, что я сейчас не могу себе позволить сказать ни единого лишнего слова. - Ли, единственная дочь Эххэнны, Её Величества рода Хэ, застряла в этом Слое, и её преследуют, подозревая, что она «чужак». Ты должен будешь вывести её. Я не могу сейчас бросить всех учеников здесь на произвол судьбы, ибо они не все так сильны как ты.
- Рой? - мысленно спросил я, удерживая темп и не забывая учитывать изменения реальности вокруг.
- Твой друг Рой достаточно глубоко проник в Лабиринт, но всё же не так близко к Внутреннему Барьеру, как ты. А дело срочное. Я знаю, что это серьёзная работа, но выхода у нас нет. Само собой, если ты выведешь Ли, считай, что экзамен тебе зачтён, к тому же с определёнными привилегиями.
Я протянул, не оборачиваясь, свободную правую руку и почувствовал вложенные в мою ладонь тонкие пальцы. Её рука тут же передала мне её образ.
- Совсем ещё девчонка! - подумал я.
- Ли! Следуй за ним и ради Всех Святых  не открывай свой болтливый рот. Он всё равно не сможет сейчас с тобой разговаривать, - я почувствовал, как девичья рука вцепилась в мою, - и не отставай. Иначе у мамы прибавится проблем.
Я заметил идущего на нас человека с двумя листами какого-то документа, который он читал на ходу. Я обронил ему под ноги степлер и резко свернул, переходя улицу. Небо начинало приобретать над нами угрожающий чёрный оттенок. Я знал, что человек сейчас удивлённо разглядывает степлер, тем самым создавая помеху за нами.
- Ты сделаешь это, Локи! - услышал я сзади голос Учителя, и, рванув за собой несмышлёную девчонку, побежал в сторону упавшей внезапно на улице тётки с цветами.
- Влип! - подумалось мне.
Оборачиваться не стоило. Я уже знал, что Учителя там не увижу. Но теперь чувство ответственности покрывало все мои страхи, и я чувствовал рядом колотящееся от страха сердце девчонки, и знал, что выведу её, даже если мне придётся заплатить за это своей жизнью. Правило «Клиент дороже всего» было заучено лучше всех других, и эта глупая девчушка была сейчас для меня моим первым клиентом. Я не особо разбирался в рангах и родах в иерархии Систем. Для меня она сейчас была просто «заказчик». А ещё я понял, что годы моего ученичества сочтены. И что в данный момент я не имел больше никаких поблажек Ученика. Теперь я сам был Мастером. Теперь я был Проводником.

10.04.20...г.

- Третий звонок! - хлопанье двери привело меня в чувство.
- Эй, мы собираемся растрясти весь этот лягушатник? - Макс пялился в меня как в зеркало.
- Эээ… - начал я…
- Вот-вот! И я говорю! - ээ! В смысле, э-э, типа, пора!
Маленькая вспышка в голове и знакомое «Ты где? - Я здесь и сейчас!» вернули меня к действительности. В руках гитара… Хорошо… Уже что-то.
- Эй, кончай греть задницу, пошли косить золотые колосья! - выплыл из-за занавески Ромка.
- Иду! - спокойно ответил я, что внутренне само по себе меня шокировало, и шагнул с гитарой за ним.
Ощущение уверенности и спокойствия меня не покидало. «Очень любопытно, странно… но приятно, и как нельзя кстати» - отметилось мне.
За занавеской оказался проход, и пока мы шли по нему, я пытался вспомнить, что было вчера, а ещё лучше, сегодня, но чуть пораньше?
Тётка с коляской… улица… пять… что «пять»?… не знаю… телефон-автомат… и лицо Сан Саныча на фоне неба… «Сдвигай его!» - голос его же…
Мы вышли по проходу в зал. Ага, мы в «Ливерпуле», прекрасно! Я машинально воткнул провод в комбик и проверил звук. Посетители зашевелились, и некоторые повернулись к нам. Быстрая оценка ситуации. Дамочка в шарфе из перьев с джентльменом  в странной цветной шляпе - явные наркоты, но богемные, на дорогой дури и при деньгах; мужик в чересчур офисном костюме со снисходительным взглядом, явно пытается показаться крутым, значит на самом деле пустой фраер с понтами, без возможностей и финансов. Пара в углу - явно влюблённые, по нежности во взгляде ясно, что или совсем недавно, или давно и надолго. Такие вообще редко интересуются внешними вещами, и музыкой в том числе. Но вот оно, везение… Подпитый иностранец, то ли финн (что хуже, ибо они всегда нищие), либо швед (что лучше, по обратным соображениям). Мило улыбаемся…
- Добрый вечер, дамы - кивок Ромика в сторону дамы с боа, - Здравствуйте, джентльмены - понимающий кивок в сторону «делового индюка», - и… Тэрвэ, мои дорогие гости нашего города!
Два часа по обычному списку. Отстрелялись. Приятно потяжелело в карманах.
- Домой? - Витька вопросительно задержался.
- Нет, я прогуляюсь… - ответил я.
- А-а… ну тогда я «тачку» буду ловить, - Витька шагнул на дорогу.
- Слухай, захвати мою «банку», а? - неуверенно протянул я.
- Ладно, потом сам заберёшь. - Неожиданно легко согласился Витька, взял мою гитару и, сев в машину, укатил.
А я медленно, чтоб не спугнуть мысли, пошёл вдоль домов по Жуковского, вывернул на Литейный и потопал к набережной. Нужно было где-то спокойно посидеть и разобраться в происходящем.
Кое-что припоминалось, но в мыслях царил непонятный сумбур. Такое впечатление что мне в мозг кто-то влез и не давал опомниться, всё постоянно перемешивая у меня в голове. Лицо женщины… мама?… мама… хм… но не моя!.. тогда почему мама?… лицо странно знакомой девушки… собака какая-то… тоже знакомая… блин, что это со мной?…
  И тут произошло нечто, что оставило, видимо, глубокий след в жизни, по крайней мере, одного человека. Идя вдоль стеклянной витрины, я увидел своё лицо…
Бл… - вырвалось у меня, - что это?!

Из отражения на меня смотрел совершенно незнакомый парень. Затем всё происходило как в замедленном кино. Я почувствовал своё дыхание… Дыхание где-то за границами всего того, что сейчас было у меня перед глазами. А потом я понял, что я - это не я. То есть было ощущение, что парень на улице вроде бы завёрнут в меня как в одеяло, что он, как матрёшка, вложен внутрь меня настоящего. И тут я понял, что хоть и стою сейчас на улице, но в то же время я сейчас где-то лежу, и потянулся к себе тому, лежащему… И тогда улица, витрина, город… всё сразу стало быстро отступать и сворачиваться…

С хриплым криком я подскочил на кровати.
- Спокойно! - чьи-то сильные руки прижали меня сверху.
- Сан Саныч? - прохрипел я.
- А ты ожидал минимум Деда Мороза? - усмехнулся он.
- Чт…т…т…то это было? - трясущимися губами попытался я говорить.
- Шизофрения. Типичный случай. Шучу. - видя, что я больше не пытаюсь никуда бросаться, Сан Саныч отпустил меня  и сел напротив на стул. - Извини, я говорил, что нашёл тебе замену на работе, но научить его играть всю вашу программу за пару дней даже я не смог бы… тем более, что он серьёзно страдает нарушениями работы мозга…Аутизм…
- Кто?
- Да твой заместитель по части гитары…
- Он что, зомби? - я начал медленно соображать.
- Ну… не совсем, - откинулся на стуле Сан Саныч, - видишь ли, всё равно он большую часть времени отсутствует, так скажем, так почему бы ни дать парню несколько интересных воспоминаний?
- Он знает?
- Он думает, что ему это снится, что, в принципе, недалеко от правды.
- Но как с ним ребята договорились?
- Его вела Ли в это время. Она пообещала за два дня выучить все твои партии, и поверь, для неё это возможно. Она ведь пользуется сновидением для этого. Твоими снами.
- И как она заставила его выучить?
- Ты что, с ума сошёл? - удивился Сан Саныч, - он и гитару-то в руках с роду не держал! Потому и пришлось тебя приобщить  к делу. Ты за него и сыграл… Только во сне.
- Он во сне или я во сне? - окончательно запутался я.
- Все во сне! - ухмыльнулся Сан Саныч. - Всем спать!
- Нет, ну серьёзно, и что, он так и остался там стоять посреди улицы вот такой вот расписной, никакой? И что он помнит?
- Он привык, Локи. Это и есть аутизм. То есть спишь, когда вздумается, не отключаясь от тела. Он просто поудивляется мозолям на пальцах и решит, что это чудо. Почему бы парню не порадоваться? В его жизни так мало светлого и чудесного…
- Да, да… - всё ещё приходя в себя, промямлил я.
- Да, кстати… - Сан Саныч наклонился ко мне, и, как мне показалось, выдержал паузу, - а что это ты вздумал падать в обморок при виде… эрарбики?
Вспышка! Вот оно! Ещё один кусок мозаики у меня в голове встал на своё место. Экстренная ситуация, естественный рефлекс.
Сан Саныч поймал мою руку, когда я был готов щёлкнуть пальцами над плечом, явно готовый к этому.
- Не сейчас! - серьёзно возразил он. - У тебя мало сил. И ты в безопасности. Теперь ты помнишь больше…
Первый шок прошёл, и ясность мысли вернулась…

Дом… Замок в воздухе… Школа… Игровой зал… Мастер… Карта миров… Получение Эрарбики… Экзамен… Задание… ещё одно… я помнил их все. Сорок восемь заказов, из них два - на этой планете. Последний заказ… два Тоханглаторра…. везли опознавательные камни для наведения Луча Перемещения… были застигнуты случайным облаком несвойственной им энергии, которое просто попалось на пути орбиты этой планеты… Им пришлось срочно уносить ноги и спасать камни… Точно… Теперь они…

Я взглянул вопрошающе на Сан Саныча и задал вопрос на Внутреннем Языке.
- Ну, конечно! - широко улыбнулся тот и достал откуда-то из-за пазухи маленький прозрачный шарик.
Я взял его и сосредоточился. Комната отступила и потемнела… я увидел себя в пустоте, и передо мной горел синим светом один из Участков Лабиринта. Выйдя из шарика, я кивнул Сан Санычу. Затем неуверенно поднялся на ноги…
- Заказ принят.
- И?… - вопросительно изогнул брови Сан. Саныч.
- Времени мало, - произнёс я, одновременно понимая, что мы уже несколько дней медленно движемся по Лабиринту, и что продвижению этому я обязан вернувшейся памятью.
- Как вы смогли? Ах да… - я вдруг понял, что Сан Санычу и Ли нужно было заставить меня действовать подсознательно, значит поставить меня в экстремальную ситуацию, и тогда бы я инстинктивно пошёл по Лабиринту, сам того не ведая…
А заставив меня пройти определённый отрезок Узора, они дали мне возможность всё вспомнить, так как знали, что Внутренняя Память пробудится на нужном этапе…
- Дааа… - только и смог протянуть я.
- Ага… - устало сказал Сан Саныч, - то-то и оно!…
- Мне нужно…
- Я знаю! - Сан Саныч открыл дверь в соседнюю комнату, - у тебя целых двое суток. Ли срезала повороты везде, где могла.
- Прошу! - Ли, стоящая у окна, в открывшейся моему взору комнате, развела руками. - Всё в твоём распоряжении.
Я вошёл и огляделся. Пустые белые стены, деревянный пол, посреди комнаты на полу коврик метр на полтора.
- А… - начал, было, я.
- На подоконнике! - улыбнулась Ли, - с возвращением, Локи. Вернее, с пробуждением.
- Да, спасибо, - улыбнулся я в ответ, и по привычке краем глаза заметил на подоконнике маленькую прозрачную пирамидку.
- Удачи! - Ли закрыла за собой дверь.
Я прошёл на середину комнаты и встал на коврик босыми ногами.
Господи, сколько же я спал? Сколько времени я был «человеком»? Оставленное сзади прошлое потрясло меня… Всё вернулось. Я опять был собой. Я снова чувствовал протяжённость и скорость Времени. Вокруг меня была не комната, а веер миров, и я стоял не на полу, а в определённой точке Лабиринта. Я встряхнулся и встал в стойку.
- Эрарбика! - позвал я и тут же почувствовал мерцание около уха, - рабочую программу тренингов по восстановлению!
Тонкий писк кольнул в ухо и разлился в воздухе…

День Кшахту, Сезон Лезвий.

Никогда не знаешь, появится эта дверь или нет… - несколько раздражённо подумал я, хоть и отметил про себя, что одновременно и радуюсь - установившиеся порядки действуют. Дверь возникала в Замке периодически. Никто не знал периода её обращения, поэтому предугадать её появление было практически невозможно, разве что чутьём. Место, куда она вела, я полюбил сразу. Видимо, Замок буквально выдернули в момент активного его  распада, как материального объекта. Мастера постарались сохранить его форму здесь, но, конечно, атмосфера была утрачена… А когда-то…
Дверь вела в другой временной промежуток. Мне не часто удавалось воспользоваться ей, так как график занятий был очень плотный. Но всё же иногда я мчался в дальнее крыло Замка, заходил в огромную башню и поднимался по широкой лестнице, чтобы посмотреть, а не появилась ли она? Сама лестница являлась постоянно меняющимся отрезком пространства. Она состояла из множества разных ступенек, которые могли прямо под вашими ногами из мраморных вдруг превратиться в деревянные. Или же тонкий стеклянный уступ мог мгновенно стать железной арматурной конструкцией. Использовалась она, в основном, для тренировок тактильных навыков и для тонкого восприятия смены временных поясов, но, конечно, малышня часто пользовалась ей как игрой в прятки и пятнашки, когда можно было спонтанно провалиться на три или пять минут назад, просто встав на случайно возникшую нужную ступеньку.
Мне нужно было подняться три пролёта вверх. Казалось бы, чего проще? Но при постоянно сдвигающемся и скачущем времени на прохождение этих полутора этажей без подготовки можно было потратить и целый Сезон. Но вот они пройдены, и я замедляю движение, чтобы уловить на стене еле заметные контуры. Есть! И когда я касаюсь этого участка стены рукой, он приобретает глубину и цвет, и вот передо мной деревянная дверь. Я буквально вваливаюсь в неё, потому как знаю, что она может исчезнуть в любой момент. И вот я… на той же самой лестнице, в той же башне, но уже не сейчас. Вся лестница сделана из скрипучих деревянных дощечек, подогнанных одна к другой хоть и плотно, но недостаточно, чтобы сохранять целостность ступеньки, и поэтому каждая ступенька, словно живая, проминается под ногой и жутко скрипит краями трущихся друг о друга полосок дерева. Я поднимаюсь по ним до последнего этажа, который немного ниже остальных по высоте и как бы сплющен сверху под тяжестью чердака. Луч света, пробивающийся через круглое оконце с перекрестием, освещающий пыль в углах лестницы, ещё более усиливает чувство замкнутости. Я выхожу налево в широкий коридор. Пол в нём тот же, из деревянного, давно прохудившегося паркета. Некоторые полоски дерева просто отсутствуют, некоторые рассыпались в труху. С левой стороны коридора - глухая стена. Попеременные выступы в ней и ниши позволяют предположить, что за ней располагаются разные помещения, но с этой стороны в них нет дверей. А справа двери так и тянутся одна за другой вдоль всей протяжённости коридора, а протяжённость эта - насколько хватает глаз, видимо, коридор идёт сквозным переходом через весь Замок. Насколько я знаю, в нынешнем плане Замка такого перехода и вовсе нет, пересечь его из края в край по прямой невозможно. Это связано ещё и с тем, что там, у Нас, Замок не имеет чёткой физической материальной формы, только частями, и поэтому подобный коридор выглядел бы как карусель из множества перемешанных времён и пространств. Здесь же, в мире, откуда нам досталось здание, это было вполне возможно. Странное было у меня чувство, когда я оказывался здесь. Тёмный, без освещения коридор, наполненный запахом отслуживших вещей, какой обычно бывает у стариков в шкафу. Скрип досок, теряющийся эхом среди ободранных стен, и низкий потолок, который всё время напоминал о близости крыши и о страшной высоте, на которой всё это находится. Я никогда не заходил ни в одну из тех дверей, что во множестве пестрели справа по коридору. Спросите, почему? Да потому, что я дорожил этим коридором, где я оставался по-настоящему один, где-то на задворках миров, во времени, которое истончалось с каждой йотой, где материя сама по себе скоро начнёт уже рассыпаться, я был здесь самим собой и знал, что никто не в состоянии за мной подглядывать…
Многие бы, наверно, захотели взглянуть на странные комнаты или выйти из Замка наружу, чтобы увидеть умирающий мир, в котором он когда-то стоял, но я был предан этому коридору. Это было святое для меня место, и тем, что я никогда не открывал ни одну из его дверей, я как бы говорил ему: «Мне вполне хватает тебя. Именно ты мне нужен». И знаете, что я делал в нём? Я просто бегал по нему.

Несколько кратких историй из жизни дядюшки Эйхма:

1. Однажды на просьбу дядюшки Эйхма один из учеников ответил: «Потом сделаю». На что Эйхм ответил: «Потом - это будущее, это - там. А ты - здесь и сейчас. Поэтому ты и «потом» - понятия несовместимые. Ты не можешь быть в будущем. Никогда. Поэтому принимай решение и делай то, что я попросил, или не делай вовсе».
2. Однажды дядюшка Эйхм спросил у Ученика: «Где ты оставил тот шар, что я дал тебе третьего дня?» И ученик ответил: «У того же самого камня в конце коридора, где мы стояли вчера». Эйхм тогда сказал: «Даже камень не может быть тем же, что был вчера. Чтобы найти тот же самый вчерашний камень, мне придётся вернуться во  вчера».
3. Однажды дядюшка Эйхм подметал дорожки, ведущие к террасам. Пыль, остатки чьей-то шерсти и перьев, волосы… всё это взлетало в воздух и оседало на два-три шага впереди метлы. Проходящий ученик остановился и замер, завороженный этим зрелищем, а потом неожиданно воскликнул: «Эх, дядюшка Эйхм, ты бы видел, как красиво кружится пыль в свете солнца, поднимаемая твоей метлой! Особенно вот то пёрышко…» Эйхм улыбнулся, обернувшись, и быстро спросил: «Это?», и указал на опускающееся на пол впереди пёрышко птицы Иам, - «Наслаждайся же им! Дарю!». И тут ученик увидел, что пёрышко, почти опустившись на пол, вдруг оказалось в верхней точке своего полёта и опять начало оттуда падать… Прошло несколько периодов времени, а пёрышко всё падало и падало раз за разом, словно вырезанное из общей картины, и луч одного из солнц всё так же играл на нём переливами. А Эйхм осторожно обогнул его и пошёл мести пыль дальше. Прошло множество смен Сезонов, но любой, кто придёт в этот уголок Замка, всё так же увидит раз за разом падающее перо. «Истинное наслаждение всегда приятно приправить вечностью» - говаривал дядюшка Эйхм…
4. Дядюшка Эйхм шаркал по пустому залу (безусловно, шаркал он для удовольствия, ибо, когда нужно было, мог ходить бесшумно как Пи-тиу-тоу в лесах), и уж собирался встать в круг перемещения секторов, как вдруг заметил ученика, сидящего в углу на корточках. Не обращая внимания на столь явно выраженную позу «защиты-отчуждения», Эйхм подошёл ближе. Ученик явно недавно плакал.
«Случилось?» - выпало невзначай из потрескавшегося сморщенного рта. Ученик насупился и ещё сильнее обнял руками колени.
«Ну?» - давая понять, что это последнее, что он произнесёт, пробурчал Эйхм и полуразвернулся спиной.
«Да голова разболелась - никак не справиться самому. (Да уж, просить помощи в таких вещах для ученика - позор.) А завтра сдавать Относительность, а я в ней толком ничего не понимаю!»
«Хм…» - только и сказал Эйхм, а потом с размаху опустил свою палку-посох на ногу ученика. Ученик сначала взвыл от боли в ноге, но вдруг замер, и лицо его просветлело.
«Спасибо!» - воскликнул он, вскочил и убежал к себе. Так Эйхм решил сразу обе его проблемы.
5. Из класса выходили ученики и восторженно обсуждали демонстрацию сиддхи (магического свойства) Учителем. Один из них выделялся из толпы товарищей унылым видом и опустошённостью. Палка дядюшки Эйхма внезапно преградила ему дорогу. Эйхма любили все, как обычно дети любят старого сторожа, который вроде и взрослый, но тоже не прочь поозорничать и поделиться секретами.
«Мне никогда не достичь такого!» - вздохнул ученик.
Дядюшка Эйхм поднял бровь.
«Я про Учителя Воды» - объяснил ученик. - «Мне никогда не стать таким как он»!»
Эйхм закашлялся по-старчески, кряхтя от самой середины груди, а потом сказал: «Ну-ка повтори…»
«Я об Учителе…» - начал было опять ученик.
«Да нет. Повтори то, что сделал сейчас я» - прокряхтел дядюшка Эйхм.
Ученик попробовал кашлянуть.
«Плохо», - огорчился Эйхм. - «а если очень постараешься?»
Но как ученик не напрягался, глубокого старческого кашля так изобразить и не смог.
«Дааа…» - изрёк дядюшка Эйхм, - «мной тебе тоже не стать!»
И ученик вдруг всё понял и улыбнулся, просияв.
«Птица летает высоко, а ползает змея всё же лучше» - любил брякнуть невпопад дядюшка Эйхм.

20.05.20…г.

- Много раз прыгал? - спросил Сан Саныч, развалясь на травке.
- Раз пять-шесть за последние дни, - ответил я.
- Сильно смещался?
- Да нет. Старался самую малость. Даже цвет домов не терял.
- Близко подбирался? - поставив ударение на последнее слово, хитро сощурился Сан Саныч.
- Ага. В последние раза два я почти уж увидел его самого. В последнюю секунду пришлось автобус на другую улицу свернуть со всем содержимым.
- Так-так… выговор по работе… рассеянность… явка к врачу…
- Да ничего шофёру не будет! Я ему просто на скорую руку фантом слепил. Прямо перед автобусом и поставил.
- Ушибы? Травмы?
- Сан Саныч… Обижаешь… у меня по Законам Кармы всегда были «шестёрки».
- Знаю я ваши липовые «шестёрки»…
- Сами знаете, за «проход» то всё равно платить придётся. А где пол-литра, там и на посошок полтинник погоды не делает.
- Бравады в тебе много… ну да ладно… Мне тут сорока на хвосте принесла, что переводить тебя будут.
- Куда это?
- Не надейся - ухмыльнулся Сан Саныч, - в Нижние.
- У меня лимит скоро выходит.
- Дык прямо оттудова к начальству и прыгнешь. А там, в Замке, оформишься и домой, отдыхать. Потом уж к нам, в расположение Двора.
- Меня ж в Нижних покромсают сходу!
- Ну, не в самое пекло же тебя кинут, не бойся. Там хоть и туго с осознанием у местных, но тебе впасть в их вертеп совсем уж не дадут. Не беспокойся, присматривать будут. Да и я всё равно по работе буду рядом с тобой, как ни крути. Я ведь, как и ты,  частенько выполняю поручения Её Величества.
- Да уж, только я этого замечать не буду.
- Издержки производства, сам понимаешь. Служба, так сказать…
- Вот блин! Я-то уж думал, здесь придётся до конца сидеть. Настроился… Тут всю дорогу местные о Конце Света твердят… Думал, вот посмотрю разок как Система рушится. Салют, наверно, масштабный.
- Это же мифология, Локи. Эпосы, сказки, пугалки да страшилки… Ты же знаешь, как это бывает… хлоп - и всё.
- Ну, будучи Андреем, я ж в это верить буду…
- И ещё успеешь этим насладиться, если всё пройдёт гладко.
- В Нижние-то меня куда?
- Откуда считать? (Сан Саныч спрашивал систему отсчёта данных, ведь не имея прямого доступа к Высшему Языку, он мог объясняться сейчас со мной, используя только данные моего человеческого ограниченного мозга).
- В Ведической, например…
- Патаналока.
- Ой-ё! Влип…
- Погоди расстраиваться. Приказа ещё не было. Всё только на обсуждении.
- Мы не умеем расстраиваться, ты ж знаешь. Я ж так… играю… Надо - значит надо.
- Ты лучше других показал себя, потому тебя и предложили.
- Да… в самое пекло.
- Ну не совсем в самое… - ухмыльнулся Сан Саныч.
- Угу… дальше только подвалы Вселенной…
В воздухе вдруг возник лёгкий аромат сирени и чего-то тонкого экзотического.
Запах наверняка не заметил бы никто из людей, но мы с Сан Санычем мгновенно переглянулись.
- Ли! - выдохнул я, узнав запах. - Сейчас явится…
И точно. На аллее среди деревьев появилась Ли в сопровождении молодого человека. В тишине утреннего парка было хорошо слышно, как Ли бессовестно охмуряла юношу.
- Вы такооой галантный… - тянула на деревенский манер Ли.
- Ну что вы, Елена, просто вы сами…
- Нет-нет… Вы действительно душка! - щебетала Ли.
Сан Саныч поморщился: «Боже, где она этих словечек набралась-то?»
- У нас это называется ПТУ, - заметил я.
Спектакль меж тем приближался к нам. Ли в нашу сторону даже не поворачивала головы.
- Жорик, вы - чудо! Я буду думать и размышлять о вас всю долгую ночь…
Сан Саныч скривился в улыбке: «Меня сейчас стошнит».
- Елена…
- Павловна, мой хороший.
- Да-да… Елена Павловна. Вы если вдруг захотите, так что сразу и звоните, я подъеду и…
- Конечно, Жорик, всё было так чудесно! Но ныне и теперь, Жора, я вынуждена вас покинуть. Я договорилась с подругой встретиться здесь, и вы понимаете, будут вопросы… объяснения…
- Конечно, Елена Павловна, что вы… Я всё понимаю. Жду вашего звонка, Елена…
- Павловна, мой рыцарь… Павловна…
- До свидания!
Ли послала Жорику воздушный поцелуй и в позе «загрустившая о вечном Мерлин Монро» застыла на берегу пруда, аккурат спиной к нам.
- Брависсимо! - шепнул я и бесшумно похлопал в ладоши.
- Финал особенно удался режиссёру - прошептал Сан Саныч, делая вид, что поправляет невидимое пенсне, и мы оба хрюкнули от смеха.
Простояв в романтической паузе ещё минут пять, Ли рассеянно оглянулась.
- Хвоста нет - изрёк Сан Саныч.
- Вижу! - раздался между его и моим ухом громкий шёпот Ли.
Я от неожиданности чуть не подскочил. Ли всё ещё стояла шагах в тридцати от нас. Я изумлённо взглянул на Сан Саныча.
- Она, всё-таки, ещё совсем ребёнок - покачал головой тот, - использовать Эфирные Коридоры для подобных шуток…
Посмотрев на меня, он понял по моему озадаченному виду, что я всё ещё не в курсе происходящего.
- Она - Мастер Времени, не забывай, - покачал головой Сан Саныч, - она просто переворачивает пространство во время и наоборот. И делает это виртуозно. В данном случае она просто заставляет двигаться звук своей речи в виде радиоволн на заданное расстояние.
Я, конечно, рот прикрыл, но фокус меня впечатлил и особенно понятней не стал. И вот почему:
Мои знания об Эфирных Коридорах начинались с курса «Время. Его природа и свойства» на первых трёх ступенях обучения в Замке. Конечно, теорию я знал отлично. И то, что время - производная ума. И то, что время не имеет никаких точных параметров, как любая относительная вещь. И то, что время теоретически может превращаться в объекты (таким образом оно и хранилось в Зале Игр). И конечно, то, что время  и пространство - это суть одна медаль с двумя взаимозаменяемыми сторонами. Но практически…
Практически, как Проводнику, мне не требовалось управление временем на высоком уровне. Проводники использовали достаточно грубую форму воздействия и преобразования, а именно звук. Определённые сочетания форм и качеств звука позволяли трансформировать природу времени. Оно становилось тем или иным своим свойством, в зависимости от настройки Проводника. Но как всякое грубое воздействие, оно порождало грубый результат.
Однажды попав в серьёзную передрягу в одном из Верхних Миров, Проводник решил вывести своих клиентов из очага нападения. Прямо посреди оживлённого города, встав на площади (форма пространства, окружающая в этот момент «взывающего» очень важна), он воззвал к Узору мантрой, бросив таким образом все имеющиеся Силы на создание Эфирного Коридора. Огромная «дура» диаметром в пятьсот шагов грохнулась прямо с неба на глазах изумлённого населения,  и отрезала как ножом всё, что попало внутрь её пределов. А затем Проводник задал координаты, и эта штуковина швырнула кусок города со всем содержимым через четверть планеты и установила посередь джунглей аж двести восемьдесят оборотов планеты ранее времени возврата.
И три квартала домов оказались посреди живого агрессивного леса, при этом отброшенными на два с половиной века назад. Просто Проводнику не хватило спокойствия и Сил правильно проследить траекторию Коридора. Всего ничего…
К тому же, на месте образования и смыкания Эфирного Коридора образуется энергетический рубец, который долго и болезненно заживает в невидимом обычному глазу спектре. Он стягивает на себя энергию близлежащего пространства,  выворачивая его наизнанку (то-то интересные сны снились жителям Юго-Западного района Петербурга в 1991-94-ом годах двадцатого столетия).
Пробивать подобные Коридоры было делом очень тяжёлым и крайне плохо контролируемым. У меня вообще не получалось удержать размеры «голодной трубы» (как мы её называли в Замке) меньше пятнадцати-двадцати шагов, поэтому то и дело я захватывал с собой совершенно ненужный хлам и мусор, иногда и в виде людей, что порождало очередные сказки и помогало творению местной мифологии.
И то, что Ли с лёгкостью и изяществом контролирует такую мощь, меня вогнало в краску.
«Птица летает высоко…» - вспомнился мне дядюшка Эйхм. Хм, ну как же, помню…
Ли рассеянно оглядывалась, словно рассматривая деревья. Кроме нас с Сан Санычем в парке было ещё человек десять… Пара на травке, подобно нам, растянулась в теньке шагах в ста от нас. Молодая мама с коляской у пруда читала книгу, покачивая малыша… Пожилой джентльмен с пятнистым спаниелем, бредущий вдоль живой изгороди дорожки…
- Гляди, - заметил Сан Саныч, - сейчас будет демонстрация для тебя. У всех девчонок мира одно на уме - выпендриться перед парнем. У Ли - тем более.
И только он это произнёс, Ли, медленно нагнувшись, подняла с дорожки среднего размера камень, прищурилась на солнце и метнула его, всем корпусом развернувшись, словно пружина. Только старый джентльмен уловил и понял её движение, но и его взгляд был схвачен и увлечён вслед летящему предмету. Стремительный треск сшибленных веток, и вот уже с громким криком срываются птицы… Я мысленно считаю… «двадцать один, двадцать два, двадцать три…»
Три секунды, и всё вернулось на круги своя. Парочка на траве стала что-то обсуждать, молодая мама уткнулась обратно в книгу, пожилой мистер с собакой удивлённо вертел головой в поисках исчезнувшей из-под его носа хулиганки. Тщетно… Ли уже сидела около нас, отгородившись широкой спиной Сан Саныча от хозяина спаниеля. И только слегка изумлённые глаза собаки, всё ещё смотревшей в нашу сторону, выдавали Ли с головой. Да… пса такими трюками не обманешь. Только его собачий взгляд, расфокусированный от природы, успел среагировать. Пёс, мгновенно обернувшись, увидел, как девушка в платье, сделав прогиб назад, пружиной оттолкнула ногами землю и, примерно за двенадцать переворотов с ног на руки и обратно, покрыла расстояние до нас прежде, чем отвлечённые шумом люди вернули своё внимание на место.
- Дитё! - изрёк Сан Саныч и нахмурился.
- Тренироваться полезно всегда - парировала Ли, ничуть не запыхавшись.
Дядечка с собакой поравнялся с нами, и ей пришлось немного сместиться глубже за спину Сан Саныча.
- Вот-вот. Всегда чуть что, Глиук прикроет… - театрально надул он щёки.
- О чём шла речь? - поинтересовалась она, косясь по сторонам.
- Локи приходится часто смещаться в последнее время.
- Причина?
- Наш неутомимый недруг. Он крепко вцепился в хвост. То ли ему, то ли нам с тобой, Принцесса.
- Взять? - навострила уши Ли.
- Его?! Он без страха в одиночку преследует Проводника! Нет, Ли, извини, эти экстремальности не по мне…
- А его параметры?
- Есть кое-что, - протянул я, встревая в беседу, - похоже, из чёрного диапазона.
- То есть, пришёл с Нижних? - скорее утвердительно заметила Ли.
- Вроде бы… А вот второй цвет, цвет принадлежности к сущности, понятен смутно. То ли синий, то ли фиолетовый…
- Разлёт большой…похоже на семейку рептилий или ящеров…но может быть и насекомое…
- У меня созрело предложение тут одно, но не уверен, что вы примете его с радостью -  я покосился на Глиука.
- Ну?… - мрачно выдавил он.
- Прямой контакт.
- Я положу его во втором раунде! - задорно подскочила Ли.
- Ли, не забудь, нам нужно быстрее отсюда выбраться. И даже твоё Мастерство нам не поможет, если с Локи что-то случится. Нужно быть максимально осторожными. Прямой бой с неопознанным существом может выдать нас с головой, да и результат предсказать нельзя заранее. К тому же, пока я здесь, я за тебя отвечаю.
Ли послушно склонила голову и села, расслабившись. Я тоже приуныл. Как-то я и не подумал о безопасности. Навыки восстанавливались весьма постепенно. Случись что со мной, и эти двое будут обречены на заключение в стенах этой Системы вплоть до смены физического тела, то есть до момента биологической смерти.
И даже если бы их обнаружили, и возникла конфликтная ситуация, Глиук и Ли могли десятилетиями путать следы, используя хотя бы те же Эфирные Коридоры. Но выйти за пределы этой конкретной Системы они б не смогли. А так как время течёт везде по-разному, никто не знает, через сколько сотен лет на Амбионе (к которому примыкал и Замок, где я учился) сообразили бы, что в данной Системе с Проводником что-то случилось.
Здесь нужно пояснить, что Эфирными Коридорами можно было пользоваться только в границах одной какой-то Системы (одного мира), где были временные и пространственные потоки, направления. Но Системы между собой не были связаны материей. В определённом поясе между любыми двумя Системами был участок, в котором не было ни того, ни другого. Здесь не было времени вообще, так как масса вещества равнялась практически абсолютному нулю, переходя в направленное осознательное состояние. Это было идеальной защитой Вселенной. Ничего из существующего на свете не могло перейти из Системы в Систему, сохраняя сущность и качество. Перескочить мог только сам дух, сознание, да и то, если он был освобождён из-под сетей Закона Кармы, либо по срабатыванию последнего мог быть перемещён, куда следует.
Долгое время оставалось загадкой, как же всё-таки преодолеть барьеры между мирами разных Систем. Многие Мастера уже давно знали о существовании других Систем миров рядом с их собственной, но совершить этот прыжок не представлялось возможным. Пока не нашёлся Первый Проводник. Замок на пересечении миров, в Амбионе, стоял уже тогда, и уже тогда существовала школа Мастеров, где детей, одарённых разными талантами, воспитывали в соответствии с их данными.
И вот однажды проводился урок Синтеза. На этаж школы Видящих («Смотрящих сквозь») пригласили одного из учеников Мастера Равновесия (данное направление школы дошло даже до этой «Солнечной» Системы в виде её теоретической части. Здесь её называют Даосизм). Ученик этот давно болтал о парне, с которым был знаком ещё до отправки в Замок, в своём мире. И тот, по его словам, брал его несколько раз с собой в странное путешествие. Он заставлял танцевать и повторять его движения. Порой это было смешно и забавно. Но в какой-то момент тело переставало слушаться и само начинало вырисовывать какие-то фигуры, прыгать, затем ползать по полу, говорить непонятные слова… А затем оно исчезало, и исчезало всё вокруг. И тогда этот парень захватывал находившегося рядом в себя, в свою голову, и слипался с ним, с его сознанием. А потом шагал внутрь себя. И они оказывались в том, чего никогда не было, и которое было всегда. Сознание любого, кто побывал там, переходило в состояние пассивного ожидания, что-то типа «сейчас что-то случится, и вот тогда…» или «ещё чуть-чуть, и что-то сдвинется». Но это «что-то» и это «чуть-чуть» не происходили. Это было за границами времени. И только этот парень сохранял каким-то образом своё личное самоосознавание-во-времени. И перед ним разворачивалась Большая Система. Система Систем. Миллионы миров, спроектированных в совершенно других параметрах, имеющих совершенно другие приоритеты и задачи… Он просто шагал в одну из этих Систем сквозь самого себя, неся в себе ещё одно сознание, сознание «пассажира».
Когда же он вместе с пассажиром вываливался в одном из миров другой Системы, то как бы отрыгивал сознание второго, и они оба пересобирали физические тела в соответствии с параметрами этой Системы, и следуя Схеме Сознания каждого из них.
Много позже, когда в Замок доставили этого парня, выявились некоторые детали происходящего. Проводник во время «прыжка» в другую Систему никуда не исчезал из своей собственной. Он как бы впадал в транс, и хотя тело его теряло свойства материального объекта, он всё же сохранял здесь свою индивидуальную форму.
Тогда за дело взялись Мастера. За долгие годы поисков обнаружились ещё три подобных существа. Они были объявлены «Находящимися Под Защитой», и со временем число поступающих сигналов о нахождении подобных увеличивалось. Мастера сумели довести Проводников до высокого уровня владения своим талантом.
По сути, Проводник, не вставая с кресла, мог разделяться на две-три отдельные сущности и находиться в разных местах одновременно. Своим физическим телом он оставался в Замке, и в то же время мог пребывать в качестве полноценного жителя одной из соседних Систем, дублируя себя как файл в компьютерной сети. Его «Я» в этот момент играло в своеобразное перетягивание каната от одной личности к другой, но, как правило, Проводники без труда удерживали себя в дубле, а их настоящее тело оказывалось, таким образом, материальной базой, куда любой из двойников мог вернуться.
Специально обученные существа Тин-Тонгу, отличающиеся тонким чутьём и интуицией, следили за жизнеобеспечением матричных тел Проводников, которые находились в специальных капсулах внутри сферы под куполом одной из башен Замка. Но даже они не могли почувствовать в стабилизированном состоянии Проводника какие-либо изменения в вибрациях энергии.
Если дубль Проводника, будучи им самим, погибал где-либо за границами внутренней Системы, тело продолжало функционировать, лёжа в Сфере. Но вот сознание такого Проводника уже не возвращалось в него, он был обречён странствовать среди Систем, не имея материальной формы до той поры, пока не срабатывали импульсы внутри его ума. Таким образом, Проводник просто перерождался заново в спонтанно выбранном им месте и времени. Естественно, следовала полная потеря информации, и такой индивид начинал всё заново, с нуля.
Нечто подобное происходило и всякий раз, когда Проводник открывал и закрывал «шлюзы» между Системами для переброски клиентов. Сам момент переброски и всё, что с ним было связано, стиралось из его памяти само по себе, автоматически, чтобы перестройка сознания не вызвала смертельный шок. А вот клиенты, будучи «прицеплёнными» существами, могли сохранять свою информацию внутри своего разума, ибо трансформации не подвергались.
Об этом всём я и вспомнил, глядя на Сан Саныча и Ли. Теперь я вспомнил и игру «тянучку», которой обучался с целью перебрасывать сознание в разные точки. Я медленно, но неуклонно начал складывать внутри себя сложную головоломку понимания ситуации.
- Я ведь не здесь - медленно произнёс я.
- Не понял - удивился Сан Саныч.
- Я настоящий не здесь?
- Ах, вот ты о чём… Э-э… собственно, затем мы тут и находимся…
- Чтобы я перебрался туда?
- Он о «тянучке»! - радостно подхватила Ли.
- Чтобы ты на короткое время очнулся там, - спокойно продолжил Глиук.
- В Замке?
- Да.
- Но почему там?
- Там нулевая точка отсчёта на пересечении Силовых Полей, рядом с  Амбионом. Оттуда мы сможем попасть на…
Сан Саныч умолк на мгновение, и потом подмигнул Ли.
- Вот сюда! - сказала Ли и положила мне на лоб свою ладонь.
И я провалился в темноту, а потом я стал падать спиной сквозь звёздные карты, слой за слоем, спиной чувствуя Нижний Предел Веретена.
«Веретено!» - полыхнуло у меня в мозгу название Системы, где мы сейчас находились.

День Састакелле, Сезон Стекла.

В воздухе разлилось ожидание. Всюду чувствовалась торжественность. «Ты слышал?» - неслись короткие полупугливые-полурадостные оклики в коридорах. «А как же!» - звучало в ответ. Почти все в Замке знали. Сегодня прилетит Птица Си. Собственной персоной.
Каждый знает, как капризна Птица Удачи. Настроение её словно позёмка в переулке, то туда потянет, то сюда завлечёт. И приём подобной гостьи был серьёзным испытанием хладнокровию и невозмутимости Учителей. По периметру десятого этажа вокруг главного корпуса располагались нависающие над воздушной пропастью террасы. В специальных углублениях по краям перил, сегодня красовались огромные каменные шары. Зная предрасположенности пернатых Верхних Миров, хозяева Замка распорядились поставить шары так, чтобы Синие Птицы чувствовали себя комфортно в среде максимально приближенной к их собственной. Небо уже начинало приобретать дымчатый серо-голубой оттенок, и вот-вот хрустальные грани перехода должны были появиться в воздухе.
На Площадке Почётных Лиц, находящейся чуть выше и выдвинутой ещё чуть более вперёд, стояли Советники Замка в серых лёгких одеждах, четыре или пять Учителей, два ученика сзади из школы Дипломатии и даже один Нууки.
- Мда… набежало… - буркнул я.
- Да уж, не каждый день фортуна перья разбрасывает, - отозвался стоящий рядом в толчее Игина.
- Мадам, говорят, капризная…
- Как и её свита. Сейчас поглядим…
Было несколько непривычно видеть столько народу сразу. Тем более, что все столпились на балконах и террасах, и меня несколько пугала ненадёжность архитектуры за древностью последней. Я поёжился. Воздух становился сухим, почти острым.
- Тут и поперхнуться можно - начал я…
- Гляди! - толкнул меня справа Рой, - вот они!
Усиливающийся гул голосов прокатился волной по головам встречающих. Я увидел три прозрачных тоннеля, как бы повисших в воздухе над Замком. Они были еле видны, и совершенная их прозрачность не позволяла точно определить их количество.
- Три.
- Нет… пять, вот там…выше…
- А вот ещё два с краю…
Мы тыкали пальцами в высоту, считая тоннели. Было похоже, что они как бы текут от краёв горизонта и обрываются над Замком.
В следующий миг все инстинктивно пригнулись, так как резкий шум распарываемого воздуха, усиленный эхом тоннельных стенок, практически оглушил нас. Что-то неуловимо быстрое, словно пуля, просвистело по одному из тоннелей и вывалилось из него прямо в воздух над нашими головами. Затем это что-то, подобное клубку или шару, развернулось во все стороны, и я… остолбенел. С роду не видел я такой красоты! Распластав в стороны широченные крылья, изогнув вниз шею, на нас смотрело настоящее чудо. Крылья у неё были очень широкие на первый взгляд, но потом я рассмотрел, что это были несколько рядов крыльев, располагающихся один над другим по уменьшению к спине, разворачивающихся в воздухе на манер веера в момент зависания Птицы, и складывающихся в узкие полоски «одно в другое» при набирании скорости. Из хвостового оперения лениво свисали три нервно подёргивающихся жгута, напоминающих хвост то ли гигантской обезьяны, то ли огромной мыши. Но самое главное… лицо. По-другому это было не назвать, ибо столько царственности было в нём, что поневоле хотелось согнуться в поклоне. Глаза её действовали на меня, как змея на маленькую птичку, и напоминали собой полоску ртути, горизонтально застывшую во льду. Размах её крыльев в воздухе был около двадцати шагов. Мы все аж присели, когда эта сверкающая громадина, переливаясь по телу всеми оттенками синего цвета, буквально рухнула нам на головы.
Конечно, нам нельзя было уж совсем пасовать, ведь для Ученика было бы позорно проявлять наружу такие низменные эмоции, как страх. Но внутри я и рядом стоящие товарищи, очевидно, были сейчас в состоянии молитвы, в которой все слова были о возможном продолжении жизни.
Сделав перед посадкой плавный мах крыльями, от которого нас всех чуть не сдуло «за борт», Птица Си обхватила одной из двух лап  стоящий на углу перил шар и села на него, поджав вторую. Я смотрел на это и ожидал, что вот-вот хрупкое равновесие нарушится, и всё это кувырнётся как неудачная колонна из клоунов в цирке. Но нет, Си чувствовала себя очень даже спокойно и уверенно.
Всё это заняло в суматохе немного времени, и как только один из Советников сделал шаг к Си, она указала ему клювом вверх, изогнув шею.
Резкий грохот застал нас опять врасплох.
- Прям реактивная тяга! - уважительно шепнул Рой.
Второй тоннель прочертил еле видимый на скорости снаряд и развернулся второй Птицей, но поменьше размером, что не умаляло внушительности зрелища.
Ещё один тоннель прогрохотал. Потом ещё. Все уже немного пообвыклись и осмелели.
Когда седьмая Птица села на каменный шар, тоннели в воздухе стали таять, складываясь при этом, словно подзорная труба.
- Аоум - приветствовал Птиц Советник, сложив кончики пальцев.
- Аоум - произнесла Птица на свой лад.
- Всё в порядке? Дороги нынче чисты? - осведомился Советник.
Все стояли молча. Даже Учителя были напряжены.
- Чисто, - пропела Птица, словно вода сбежала по ступенькам.
- Сожалеем, что смогли принять вас только сегодня, ибо ранее…
- Мы знаем. Смерч нарушил баланс вращения Системы. Дороги только недавно восстановились. Нам легко удалось это пережить, а вот в Нижних Пределах, наверно, было совсем туго.
- Да, конечно. Смерчи ведь зарождаются внизу.
- Именно. Мы решили сойти вниз для наблюдения и возможной помощи.
В момент диалога все почтительно и молча стояли, ловя каждое слово, исходящее от Птицы Си. Никто и не заметил, как в проёме появился дядюшка Эйхм и проковылял мимо Советников прямо к гостье.
- Ваше Величество! В добрый миг! - громко ухнул Эйхм и протянул старческую руку.
Все остолбенели от подобной фамильярности.
- Сейчас она ему, ох, задаст! - прошептал Игина сзади.
Но Птица, дружелюбно прикрыв превращающие всё вокруг себя в окаменелость глаза, нагнула шею к дядюшке Эйхму.
- Вот ты где, мой хороший! - пропела, улыбаясь, Си.
Эйхм провёл рукой по перьям её шеи и склонил голову набок, прищурившись.
- Значит, правда?
- Конечно! - Си совсем зажмурилась.
- Эк я… ладно… проспорил! - буркнул дядюшка Эйхм, и поклонившись, развернулся и вышел с террасы под общее изумлённое молчание.
Птица немного развела крылья и театрально закатила глаза.
- Не обращайте внимания, просто мы немного поспорили, - заметила она, явно довольная.
- Поспорили? - недоумённо протянул Советник.
- О, это было давно… очень давно… когда ещё каждый из нас не был тем, кто есть сейчас.
- ???
- У меня тогда ещё не было птичьих крыльев, а наш общий друг тогда ещё носил разноцветные безделушки на ногах и руках…
- ????
- Он был тогда… маленькой девочкой, как и я, в одной из соседних Систем.
- Простите, Ваше Величество, - вступил на площадку сбоку один из Учителей Исполнений Решений, - можно из любопытства? А о чём был спор?
- О карме. О том, что мы с ним ещё обязательно свидимся. Я уже тогда много чего понимала в этом, - Си кокетливо распушилась.
- Эээ… понятно - протянул изумлённо Учитель.
- Да уж… - шёпотом залез мне в ухо Рой, - с такой поспоришь...
А я вообще пытался сложить в уме всю эту глобальную картину. То есть прошло Бог знает сколько лет, а Эйхм просто «Эк я…» и всё? С характером, видать, он девочкой был тогда, что с Птицей Си спорил, пусть хоть и с будущей.
Ближе к темноте Птицы ушли. Они долго о чём-то говорили с Советниками, порой прибегая к помощи Нууки. Птицы были немного на взводе, всё время нервничали, но спокойный и уверенный тон Советников их всё-таки убеждал и успокаивал. В конце концов, Си закивала и удовлетворённо отступила. Мы с ребятами всё это могли видеть с балюстрады, окружающей по периметру сверху  Зал Преломления Света, через прозрачные вставки в потолке зала. Советник напоследок что-то тихо сказал, чем рассмешил Птицу Си, и она, улыбаясь, отмахнулась, играючи. Вызвали Учителя Проводников. Он подошёл к группе собравшихся и что-то убедительно стал говорить, показывая на окна Замка. Видимо, обращал общее внимание на скорое наступление Темноты. Все стали расходиться. Учитель жестом пригласил Птиц следовать за ним, и они скрылись в проёме Восходящей Трубы, служащей подъёмником и средством сообщения между этажами. Видимо, Учитель повёл их на крышу здания, чтобы оттуда открыть Проход. Спустя некоторое короткое время сверху раздался характерный сильный хлопок, от которого сразу онемели уши. А вслед за этим я услышал уже знакомый теперь рёв распарываемого воздуха, который стал удаляться, и вскоре в Замке опять воцарилась тишина.
И тут раздался радостный крик из Зала Преломления Света. «Глядите, Птица Си оставила своё перо!». Тотчас в Зал стали стягиваться жители этажа, удивлённо и радостно наблюдая стоящего посреди Советника, в руках которого покачивалось бирюзовой волной длинное перо с тонкими свисающими нитями.
- Нам будет сопутствовать удача! - радостно и утвердительно заметил подошедший Учитель Равновесия.
- Благословение судьбы! Она потеряла перо! У нас в Замке! - слышались возгласы из набежавшей толпы.
- Как же… - скептически прищурился Рой, кладя руку мне на плечо, - бьюсь об заклад, мы обязаны этому капризу дядюшке Эйхму.
Я обернулся, но Эйхма видно не было. Хм… хотел бы я посмотреть на его реакцию. Я бы уж попробовал «просчитать» сейчас его мимику.

22.06.20...г.

Люди, выходящие из станции метро «Автово» и спешащие по своим делам, сегодня были вынуждены столкнуться с непредвиденным обстоятельством. Прямо на проходе, посреди круглого зала с колоннами, перед дверьми, выходящими на улицу, стояла довольно странная девушка в длинном чёрном пальто с накинутым капюшоном, загораживая всем дорогу. Несмотря на довольно тёплую погоду, её пальто было застёгнуто, и капюшон надвинут практически на глаза. Её лицо было неподвижно, как если бы оно было вырезано из мрамора. Зрачки замерли, уставившись в одну точку, и сверлили воздух куда-то сквозь двери на улицу, на другую сторону проспекта Стачек, пролегающего мимо станции метро, сквозь дома и заводы, стелясь над Финским заливом и далее в горизонт, не встречая препятствий. Люди выходили из метро сплошным потоком, наталкивались на неё и чертыхались, но, почувствовав за тонкой тканью пальто стальные мускулы, ворчали тихо и не оборачивались. Те, кто горел желанием взглянуть на нарушительницу порядка, встречался с ледяной пустотой её зрачков, и, смущённо отведя глаза, продолжал свой путь. Вы уже догадались - это была Ли.
Не имея возможности шелохнуться, направив все силы на поиск преследователя, который вот уже несколько часов тащился за нею, она оставила своё тело там, где её застало чувство присутствия врага. Она оставила команду ногам сохранять вертикальное положение тела, а сама мгновенно вывалилась в ближайший Смещённый Слой. Отсюда было яснее видно, как смутная расплывчатая тень медленно движется зигзагами по её следам.
Ли стала медленно втягивать в себя энергию помещения, в котором находилась, что делало возможным хотя бы частично слиться с окружающей средой. Большое количество людей усложняло задачу. И тень её заметила слишком рано и слишком далеко, чтобы Ли достала её одним ударом. Ей удалось только бросить в её сторону частично собранное в себе «помещение», и таким образом слегка сбить шпиона с толку. Мгновенное изменение обстановки немного замедлило реакцию противника. За это время Ли сумела в три прыжка преодолеть расстояние между ними. А затем отступила в нерешительности… Существо преобразилось. Скинув прикрытие, оно явило свою сущность. Перед Ли стояла на неком подобии хвоста огромная кобра с птичьей головой. Раздув свой «капюшон» и по-птичьи вертя головой, она смотрела на Ли то одним, то другим глазом. По бокам её шевелились подобия коротких лап. Сверкающая чешуя, покрывающая всё её тело, была серебристо-голубого цвета и отполирована так, что казалась искусственного происхождения, как будто кто-то вздумал покрасить ртуть или полированную сталь.
- Ти-га, - с недоумением выдохнула Ли.
Ти–га были существами бестелесными. Это были духи, скованные заклятием, обязательством выполнить какую-либо кармическую работу на своего хозяина. Чаще всего эта работа была охранного порядка. Сами по себе неагрессивные, без наклонности нападать или разрушать, Ти-га всё же были грозным оружием, ибо их свобода перемещения и природная магическая сила делали их самыми способными преследователями, сыщиками и телохранителями. Нередко на разных планетарных системах Ти-га принимали за так называемого ангела-хранителя, ибо, по сути, это так и было. Одной из наиболее часто поручаемых им задач была охрана жизни того, к кому они были приставлены. Выполнив свою работу успешно, Ти-га получали полную свободу и независимость, и  обычно уходили обратно в пределы своего пространства. Их средой обитания были пограничные Слои Систем, там где порядок и логика форм вещей начинали уже приобретать свойства Хаоса, где любое другое существо наверняка сразу же лишилось бы рассудка. Они же чувствовали себя там как рыба в родном пруду, в абсолютной безопасности и полностью свободными.  Ти-га можно было захватить, только если она была выкинута из родной среды за определённые проступки, или по собственной  глупости или любопытству.
Ли никогда не сталкивалась с ними воочию и теперь плохо понимала, что вообще делать.
- Хорошо, хоть ударить не успела! – подумала она. 
Было сразу понятно, что сражаться с Ти-га бесполезно. Её силы и возможности превосходили любого, имеющего хоть какое-то материальное тело, а панцирь, которым она сейчас являлась, будучи приведена в активное состояние, был практически непробиваем ни для каких воздействий.
- Кто послал? – не надеясь на ответ, спросила Ли на языке Тари. Этот язык понимали все, ибо он восходил своими корнями к Началу Развёртывания Систем.
- Игхуанэ, – ответила Ти-га, делая ударение на последний слог с особым стуком.
- Сестра?? Моя сестра? Но зачем? – Ли всё больше недоумевала.
- Её Высочество беспокоится, - ответил дух.
Ли знала, что у Ти-га есть порог разрешаемой к донесению вовне информации. Более того, что ей разрешено хозяином, она всё равно не сможет сказать, даже под возможными пытками. Но попробовать стоило…
- В чём суть её беспокойства? – Ли торопилась, ибо время хоть и шло медленнее в физически проявленной части реальности, но всё-таки оставлять надолго там своё тело в полной неподвижности и без защиты, среди местных людей, ей не улыбалось.
- Угррувы ищут Вас, - дух бесстрастно прошипел из птичьей глотки.
Ли нахмурилась. Было ясно, что Игхуанэ не могла это сообщить ей, так как средства  передачи информации между Системами не существовало. Лишь живой гонец мог донести это в себе.
- Они далеко?
- Пол вдоха планеты – и они будут здесь
- Примерно двенадцать суток по местному... Успеем! Много их?
- Достаточно для вас... А вы оставили своих друзей вне своей досягаемости.
- Глиук и Локи специально заблокировались, чтобы не спугнуть тебя. Они хоть и далеко отсюда…
- Но держат в руках нити Эфирного Коридора… - закончила за неё Ти-га.
Ли осталось только кивнуть.
- Осторожней с пальцами, Принцесса.
Ли, действительно, совсем от волнения забыла, что она может случайно задеть палец о палец, и этот лёгкий шорох пошлёт мгновенную команду Глиуку.
- Я собрана и в порядке. Итак… трон?
- Ваша сестра думает, что да. Захватив вас или уничтожив, угррувы попытаются повлиять на исключительное положение монархии в королевстве.
- Глупцы всегда ищут виноватого в их бедах среди окружающих!
- Аоум, - Ти-га склонила голову.
- Здесь говорят «Дао» в этих случаях, - усмехнулась Ли, и серьёзно добавила, - Ты можешь помешать мне при Прыжке.
- У нас свои пути. Я не воспользуюсь более вашими тропами.
- Но зачем тогда ты всё время мешала Проводнику?
- Грозы, Ваше высочество. Терра входит в область Гроз.
Это было новостью. Значит Земля (или Терра, как на более высшем языке назвала её Ти-га) входила сейчас в район колебательных гроз, генерируемых местной звездой. Это могло серьёзно пошатнуть все их расчёты. Космическое пространство было ненадёжной составляющей всегда, но здесь, вблизи звезды, находящейся в Периоде Пассивного Разрушения, это ещё грозило и волнениями самого поля, а значит, грозами. Вот и получили…
- Как Проводник мог это упустить?
- Он впервые имеет дело с планетой такого низкого уровня Светового Спектра. Ничего не было бы страшного, если б не угррувы.
- Да, понимаю… Здесь бы мы и попались. Я благодарю тебя! – Ли поклонилась Ти-га, хотя и понимала, что та не нуждается ни в одобрении, ни в благодарностях.
- Дао, - ответила Ти-га абсолютно серьёзно. Ли улыбнулась. Она знала, что дух таким образом проявил свой юмор, хоть и не показал это внешне, в ответ на её глупую благодарность.
- Сколько у меня времени?
- Оборот планеты. Возможно, два. – Ти-га, как и Ли, прекрасно знала, что планета никуда не вращается, но это было сейчас самым удобным способом расчёта, исходя из местных представлений.
- Это всё?
- Мне велено также донести до вас приказ вернуться в пределы королевства Хэ.
- Глиук мне поможет. И… мне пора возвращаться… моё тело…
- Я держу его. Идите, Ваше Высочество.
Ли усилием воли проснулась. Человек пять стояли вокруг неё и испуганно заглядывали в лицо.
- Девушка, вы слышите меня? – учтиво, но твёрдо спросил мужчина в военной форме.
- «Скорую» нужно, - прокряхтела старушка рядом.
- Не надо, - слабо сказала Ли, осторожно сдвинув глаза, - я в порядке уже. Что-то плохо стало…
- Как же… плохо… – проворчала старушка, сразу потеряв интерес к происходящему и отходя восвояси, - наркоманы чёртовы… Нанюхаются всякой дрянью…
Но военный более трезво оценивал ситуацию. Он с неподдельным интересом смотрел на Ли.
- Тренируетесь? – спросил он.
- Извините, мне нужно идти, - Ли мягко скользнула мимо.
- Как Вам будет угодно. Но если что, имейте в виду, у меня есть пара хороших мастеров по медитации…
- Вы весьма наблюдательны, - улыбнулась Ли, обернувшись, - но я как-нибудь сама… Так интересней…
- Ну, конечно, - весело, но с сомнением в голосе произнёс военный, косясь на шрам у неё под скулой, - прощайте! И осторожней…
- Спасибо, - бросила на бегу Ли, прыгая через ступеньки по лестнице в метро.

День Сии-маа, Сезон Лезвий.

Второй Барьер Сновидения – что может быть проще? Я настолько легко ввернулся в картину происходящего, как новый штопор в размякшую пробку. Ещё удар сердца назад я висел меж цветных всполохов в переходном тоннеле, а сейчас уже стоял посреди улицы, и высокие многоэтажные дома прикрывали мутное серое небо. Я отметил ещё в тоннеле нездоровые ярко-жёлтые оттенки с боков, что свидетельствовало о не самом лучшем состоянии моего здоровья. Тоннель Первого Барьера находился на теле в трёх пальцах выше  переносицы, и эта точка так же давала исчерпывающую информацию о работе всех автономных систем организма.
- Ладно… Позже разберусь… – сказал я себе, уставившись глазами в землю. - Нужно пока освоиться, осмотреться… Улица оживлённая. В пределах видимости человек двадцать. Поднимаем глаза далее. Если пойти вправо, через дома четыре будет открытое пространство и даже вроде пахнет водой… Река, что ли? Пойду пока туда, а там уж дальше решу. Для верности я вызвал Эрарбику.
- Всё в пределах нормы, - сообщила та после маленькой паузы, - Слой стабилен и зафиксирован. Не забывайте про глаза.
Проговорив всё скороговоркой, она свернулась, и её комариный писк над ухом исчез.
Конечно, я не забыл. В этом слое любой мог принять меня за местного обитателя, но только до той поры, пока не увидел бы мои глаза. В этой реальности они были безнадёжно чёрного цвета. Ни зрачков ни белков. Сплошная чернота. Большинство местных  спокойно относились к этому, зная про пришельцев, и имея частые контакты с ними. Но были и агрессивно настроенные существа, которые считали таких как мы порождениями Зла, предвестниками бед  и несчастий. Фольклор, что поделаешь? Я надел очки, своевременно оказавшиеся в кармане (чтобы придуманная вещь обрела форму, здесь, всё-таки, нужно было хоть и короткое, но время), и зашагал в сторону предполагаемой реки. Я шёл не спеша, попутно рассматривая витрины магазинов. То там, то здесь мне попадались пожарные краны, торчавшие маленькими башенками посреди тротуара, и стенды с печатными изданиями. Подходить не было смысла, ибо увидеть в таком печатном листке можно было всё, что сам захочешь. Это были просто проекции, оставшиеся как воспоминания у тех, кто осел здесь на жительство после пребывания в физических телах. Здесь можно было встретить и просто внезапно умерших существ, которые не до конца осознали свой переход,  и сущности, кормящиеся здесь воспоминаниями, и просто любителей пожить в условиях лёгкой фантазии. В целом, самое место для заядлых фантазёров и мечтателей. Но общими усилиями в этом Слое существовали отдельные островки реальности, которые были весьма стабильны, и напоминали настоящие города.
Я вышел к реке. Широкая  и меланхоличная, она несла свои воды с лёгкой рябью по направлению к грузовым докам и порту, которые виднелись справа, на расстоянии трёх кварталов.
- Ба! Знакомые всё места! – с радостью отметил я, - Да ведь это Хрустальный Мост! Это я удачно попал…
В этом месте я бывал много раз. Никто не знает, почему тот или иной сновидящий попадает раз за разом в определённые места. Вероятно, это связано с прошлыми воплощениями или чем-либо подобным... Насколько мне было известно, над природой этого явления до сих пор бились многие.  Но самое главное -  подобные вещи весьма упрощали навигацию по Слоям, ибо зазевавшийся «ныряльщик в сны» может в любой момент прыгнуть в такое известное ему место, которое неким странным образом служит ему щитом. Своего рода «домик». Вот и я ныне оказался практически у такого места.
- Тааак... Теперь можно сориентироваться. За портом река разделяется на два канала (эх, что там за мосты, резные и крутобокие…), а если через мост - можно попасть в нижние районы города с рынками и барами. Кстати, о барах… Зайти, что ли, мне кое к кому? Как кстати-то…
Был у меня там приятель. Странный тип, не особо приятной наружности. Держал маленькую таверну в полуподвале. Там всегда играла тихая музыка и можно было спокойно посидеть, собравшись с мыслями… Несмотря на внушительные размеры живота и обрюзгшую, покрытую множеством порезов, физиономию (видимо, расставаться с привычным образом ему не хотелось), Угава был, не сказать что добрым, но всё же порядочным человеком, и имел ко мне расположение. Его флибустьерская борода и крепкие выражения привлекали в заведение многих зевак, а если что – Угава мог и силу свою показать, благо ещё при физической жизни был не только силачом, но и  упрямым, как бык (а ведь сила в этих местах зависела от воли человека). Я частенько тут сиживал ещё в годы своих первых путешествий по Слоям. А теперь и дельце наметилось. Кто знает… Может Угава что-нибудь подскажет?
Я подошёл к стеклянной остановке, сел в вагончик, откинулся на спинку сиденья и расслабился. Вагончик слегка завибрировал, и с нарастающим гулом поднялся слегка над единственной рельсой, по которой ходил. Затем в динамиках что-то буркнуло, и вагончик плавно заскользил через мост. Мост изгибался над рекой широкой дугой, и имел много полос движения. Стеклянные фермы моста и испускающие сиреневое сияние фонари на длинных изогнутых «удочках» мешали свободно оглядывать окрестности, что было весьма умно продумано, дабы никто не обращал особое внимание на панораму далёкого окружающего, которая была иногда очень даже зыбка. Я не успел даже рассмотреть толком вагончик (впрочем, как и всегда, когда мне доводилось на нём ездить), и вот уже буркнули остановку. Вагончик затормозил, остановился и осел на рельс. Пассажиры заспешили к выходу, и я, поправив на носу тёмные дымчатые очки с неопределённого цвета линзами, тоже сошёл на тротуар. Улицы здесь разделялись, и уходили вниз. Я привычно пошёл направо, спускаясь по узкому переулку, и вскоре был уже на месте. Толкнув дверь с колокольчиком, я вошёл в бар. Здесь почти никого не было, кроме пожилой пары, да странного вида трубкообразного существа, которое перемещалось между столиками, что-то изучая на их поверхности.
- Ага, старый друг пожаловал, - Угава первый меня заметил, пока я осваивался с переменой освещения.
Я покосился на тёмную вертикальную трубку, шарящую по столам.
- Не обращай внимания, - добродушно заметил Угава, - этот, бывает, заходит к нам. Что-то исследует. Издалека, видать, каждый раз является. Надолго исчезает, да и нет у нас таких среди местных.
- Вот и я смотрю – что-то новенькое, - успокоился я.
- Он абсолютно мирный, - Угава жестом пригласил за столик, и сделал жест по направлению к официанту, - к тому же, помогает мне и ребятам.
- ???
- Будешь смеяться… Он до жути любит мыть посуду!
Я еле сдержался, чтоб не захохотать. Атмосфера сразу «потеплела».
- Ну… разные бывают желания и предпочтения… - усмехнулся я.
- Вот и я о том же, - Угава сел, развалившись, и расстегнул на шее потную засаленную рубашку. Ты ж знаешь, у нас принято уважать чужие привычки и предпочтения. Такие места, такие нравы…
- И это очень хорошо, Угава.
- Я так и знал, что ты всё понимаешь. Ты – хороший человек.
- Слушай, Угава, я к тебе по делу одному.
- Ну? – Тот удивлённо поднял брови.
Подошёл официант и поставил на стол горячую дымящуюся тарелку передо мной. Угава, наклонив голову, хитро поглядел на меня.
- Как всегда, Локи.
- Помнишь… - я улыбнулся и покачал головой, - эх, хорошо здесь у тебя! – Я снял очки и положил их на стол.
Угава поморщился.
- Ты очки всё ж надень. Я из понятливых, но всё ж вид у тебя жуткий без глаз. А у нас тут всякие заходят, ты ж знаешь…
Я одел их обратно.
- У меня ведь глаза другие, Угава, по-настоящему то.
- Дык хе… Угава не дурак. Всё понимаем… Дык тока зачем спрашивать лишнее?
Я подождал, пока официант отойдёт, и наклонился к пропахшему специями и потом хозяину бара.
- Ищем мы тут одного. Коли появился бы у вас, ты б наверняка знал. Он без скандалов не может, да силушкой своей всё не к месту меряется постоянно.
- У нас много странных колдунцов здесь обитает…
- Понимаю… Но этот из Высших. Корона у него.
- Король, что ли, какой? Это как же? В мантии и со скипетром? – Угава расхохотался.
- Ну, ты нимб видел когда-нибудь у людей? – я тоже улыбнулся, - Свечение вокруг головы?
- Только на картинках, да и то, когда твёрдым жил, ещё до этого... ну этого… до того, как сюда попал. Святые там… Все дела… Я помню… Вот у них над головой нимбы были.
- Вот это и есть корона. Обычный человек её как нимб видит, а на деле обруч то вкруг головы лежит.
- Дядьку с нимбом не видал, - удивлённо покачал бородой Угава, и почему-то погрустнел сразу и насупился, - а вот девицу с чем-то похожим тут на днях видел.
- Ну? – настала пора мне удивляться.
- Да с три оборота назад дело было… Сначала гномы вошли. Ну, обычные гномы, ты знаешь, их тут много по окрестностям живёт. Да вот только в город они не часто нос суют, ксявки, ты ж знаешь... А тут с топорами боевыми трое. Вошли, обошли оба зала… Я на них эдак с усмешкой гляжу, дай, думаю, походят… Мне-то чего? А они всё оглядели, да на улицу одного послали. Тот девку-то и привёл за собой. А у девки той, как ты говорил, обруч вкруг головы, да не простой. Светится, да не изнутри, а сам по себе. И мутно так светится, нездорово… не по себе как-то от него делается…
- И чего дальше?
- Дык вот тут-то всё и началось! Посидела она (гномы вокруг стола стояли), да пришёл к ней какой-то тип. Весь в фиолетовом. Плащ, шпоры на ногах, да не простые, а  странные… (Для драконов наверняка, - отметил я про себя). Нос большой, да глаза тоже сиреневые какие-то… Вот он с ней что-то обсуждал сидел, а потом она вспылила. Давай кричать на него. Тот побледнел, но сидеть остался. А девка разошлась, вскочила, глаза сверкают, да как шваркнет об пол кружку-то! Вдребезги, иб ту ю меме! Ну я и подошёл…
- И что?
- А что что… - насупился Угава, - с роду такой девки не видел, чтоб кулак мой выдержала.
- Не понял…
- Дык я ей по-хорошему, типа, дамочка, триетидрёный хряп твою, типа,  нехорошо. Шо ж вы посуду-то? А она на меня какой-то тарабарщиной…
- Такой? – Я произнёс пару выражений на языке Тари.
- Шаман ты, аднака, - коверкая слова, нахмурился Угава, - откель знаешь-то?
- Учился…
- Ну разве что… - неуверенно покосился бородач, - дык я не привык, шоб на меня бабы-то орали… Ну я её за шкирку и на улицу, иб ту ю. А она, тля…
- Что она?
- Ну, перемахнулись мы чутка…
- Как? С бабой подрались?
- Дык хе… баба… Кабы другой на моем месте был – точно к праотцам бы отправился. Она ж тут ногами, что веер твой, махала. А каждый удар – что я, триетедрить, с дури злой кулаком вмажу. В общем, недолго я простоял, – Угава заметно был огорчён, - всего раз по ней и попал. Аккурат под глаз ей засветил под левый, - тут он довольно приосанился, - синяком не отделается... Только опосля этого ничего не помню.
- ???
- Да вырубила она меня. Я дык даже думаю, что не со зла она дралась, а так… поддавалась. А тут всерьёз я её пронял, – Угава откинулся на стуле, - да ладно, блин косой, её. Давай по кружечке вмажем, а? По масенькой, понимаю, все мы при делах…
- А баба-то как выглядела?
- Дык я и говорю – обруч на ейной башке, кожей вся серебристая, что рыба твоя… Да глаза как ёлки в лесу… Косоглазая слегка…
Тут меня что-то кольнуло в груди, но я так и не понял, что. Что-то знакомое было в этом описании, но я как ни напрягался, вспомнить не мог. А может память об этом хранилась в других Слоях.
- Мда... Странные дела… – я тоже откинулся в знак окончания деловой части разговора, и отметил у себя внутри неприятный осадок от него, - ну да ладно, давай твоего элю махнём, да расскажешь, как сам тут…
- Вот это дело! – Угава сразу повеселел и щёлкнул пальцами официанту, - Эй, родня плюгавая, иб ту ю меме, принеси-ка молодцам, аккурат нам, по кружечке для веселию.
Я заказал закуску – нарезанный полосами пряный сыр, который здесь делали из чего-то наподобие торфа – и отхлебнул из принесённой официантом кружки. Напиток был хорош.
Немного терпкий, чуть горький, но в то же время сладкий.
- Иех! – крякнул Угава, оттирая усы. – Вот теперь можно жить! А я тут давеча тёр с одним калачом тему приглядную…
Он начал длинный монолог обо всех последних событиях, происшедших в городе, а я, блаженно щурясь на тусклый свет настольных ламп, стал размышлять над услышанным. Тип со шпорами явно был Лордом. Наверняка, при Дворе. А дамочка с обручем тянула на Высший Эшелон. Мда… Здесь пахло политикой. Ввязываться в подобные дела мне совсем не улыбалось. Нужно было перебраться в Замок и доложить. Такие особы просто так по Слоям не шатаются, тем более так далеко от своих Пределов. Что-то им было здесь нужно…
И в который раз я осознал в себе щекочущее чувство узнавания чего-то…
- Слушай, а шрама над бровью у неё не было? – перебил я на полуслове Угаву.
- Дык не упомню я… Да сдалась тебе эта баба… Ну вот я и говорю дале, дык ты шо, паскуда… - и он повёл свой рассказ дальше.
Что-то неуловимое и ускользающее от меня было в его описании этой дамочки, но что – я не мог вынуть из своей памяти никак. Вот если б кто придумал, как сохранять дальнюю память при переходах по Слоям – эх, сколько бы всего открылось… Что ж, будем считать, что здесь наш план провалился. Особа была явно не тем, кого мы искали. Информация, перенесённая при Прыжке сюда, и заложенная особым способом в моём уме, явила себя в наилучшем виде. Его Высочество Геен, неукротимый бунтарь и борец за свободу и равенство среди Нижних Пределов, всё ещё шастал где то здесь, надеясь переправить в руки невежд чертежи виман. Представить орду невежественных дикарей, оседлавших виману, было сложно. Что эти неандертальцы будут делать с межпланетным кораблём? Хм… Я не представлял. Но Геена по любому нужно было остановить. Чертежи могли попасть к кому угодно и нарушить естественный баланс Сил в Системе. Я подождал, пока Угава начнёт притормаживать свою речь, а затем, ловко выудив паузу между его повествованиями, вставил свои извинения и просьбу покинуть его на этой чрезвычайно интересной ноте.
- Ладно, ты хоть заходи почаще, - Угава поднялся из за стола, профессионально поглядывая на вошедших посетителей, - а то сброду здесь шатается много всякого,  а поговорить по душам - редко кого встретишь.
- Не грусти, я буду захаживать, - я улыбнулся ему, - гостинца тебе привезу из стран заморских...
- Ну дык и хорошо, - Бородач погладил себя по животу и крикнул парню в фартуке, - Эй, триедрёный хряп, убери тут чистенько усё, сэр уже оставляет нас.
- А это тебе! – я протянул Угаве замшевый коричневый шарик.
- И что енто дык такое?
- Это в рыбе одной редкой произрастает внутри.
- В кишках, что ли?
- Ну, что-то типа… Кишок у неё нет вовсе. А вот шарики эти пищу её перерабатывают и живут в ней, пока та жива.
- А мне на кой ляд это?
- Энергии в них полно. Как со светом проблемы будут – стукни об пол шарик этот, и  два-три оборота у тебя в заведении будет солнце местное своё сиять.
- Хе… – прищурился хозяин, - это нужная вещица… Мы её пока до поры в ящичек положим… Пригодится… За енто спасибо. Вещь заморская, цены немалой, а магия у нас в торговле, завсегда в ходу…
- Ну и хорошо, - я направился к выходу, - до встречи, Угава!
- Так будет! – по местному ответил Угава, и дверь между нами закрылась, прозвенев колокольчиком.
Я оглянулся. Здесь вечерело. И хоть небо здесь всегда было одного неопределенного серого цвета, но всё же заметно темнело на полуоборот планеты, что принималось здесь как «ночь». Убедившись, что в пределах видимости никого нет, я щёлкнул пальцами, дав команду. Инфразвук  комариным писком завис над ухом.
- Эрарбика!
- Три возможных направления слежения. Вероятность совпадения встречи двух особ Королевских кровей – один к трём. – Механически протараторила та.
- Таак… Проработаем пока первый вариант.
- Гномы. Основной род занятий – переправка людей и грузов по Системе. Торговля.
- Понял. Наведаемся…
Я поправил очки на носу и двинулся обратно к реке. Нужно было попасть в порт и сесть на  корабль, который проходил мимо ближайших поселений гномов… А это пол-оборота пути. Становилось прохладно, и звуки моих шагов стали как будто длиннее и громче. Видимо, многие жители уже легли спать, и поэтому стабильность реальности всё же немного размывалась. «Всего раз по ней и попал… Под глаз засветил под левый…» - всё вертелось у меня в голове. Я с удивлением отметил у себя раздражение. Ерунда какая-то… И что этой из Высших здесь нужно было?